“Не в форме” – это когда голова не соображает
В конце августа в российском Ханты-Мансийске стартует Кубок мира по шахматам с участием 128 спортсменов из 46 стран. Казахстан в этих престижных соревнованиях будет представлять Муртас Кажгалеев, отобравшийся через зональные соревнования в Ташкенте. Несмотря на хороший результат, показанный в столице Узбекистана, казахстанский гроссмейстер посетовал на свою плохую форму.
– Понятие “не в форме” для шахматиста – это когда голова соображает не очень ясно, когда можно много думать, но не угадывать первых ходов противника, – пояснил победитель Азиатских игр-2006 Муртас Кажгалеев. – Одна из проблем шахматистов заключается в том, что выйти на пик формы, как у легкоатлетов или пловцов, совершенно невозможно. Даже великие шахматисты на самых ответственных стартах могли оказаться в плохой форме.
– Как шахматисты поддерживают форму?
– Сейчас я расскажу одну вещь, о которой не говорил еще ни одному журналисту. Меня всю жизнь преследует определенный дисбаланс между моим поведением во время турниров и вне их. Я по жизни – человек общительный, а в шахматной среде становлюсь еще более открытым, поскольку всех знаю. Парадокс в том, что когда я веду комфортный для себя образ жизни, то играю плохо. И наоборот: если уединяюсь, чувствую себя скверно без общения, на результатах это сказывается благотворно. Так было в Ташкенте, где я практически ни с кем не общался. Вообще, мне больше удаются краткосрочные турниры, когда время между партиями небольшое. Исключение составил только четырехлетний период, когда я жил во Франции. Там удавалось совмещать свой образ жизни с хорошей игрой. После возвращения домой мне этого запала хватило еще на несколько лет. Потом старые болезни вновь дали о себе знать.
Главная проблема – компьютерные подсказки
– Вас могут вывести из себя во время партии какие-либо действия противника?
– Подозреваю, что некоторые вещи способны выбить меня из колеи, но подавляющее большинство шахматистов ведут себя корректно. Есть люди, у которых очень сильное энергетическое поле (Гарри Каспаров, американец Хикару Накамура, норвежец Магнус Карлсен) – напротив них чисто физически трудно сидеть. Чувствуешь, как из них прет эта энергия. А есть шахматисты, с которыми играть приятно, – с Виши Анандом, например. Другое дело, что он играет очень сильно.
– Как обстоят в шахматах дела с допингом?
– Как и в других видах спорта, в шахматах есть список запрещенных препаратов. Вот только никогда не слышал, чтобы их прием помогал шахматистам улучшать результаты. Другое дело – компьютерные подсказки. Это главная проблема современных шахмат.
– Каким образом спортсмены получают такие подсказки?
– Существует много разных систем. Может подсказать кто-то из друзей, тренеров или родителей, можно выйти в туалет со своим смартфоном. Мне кажется, надо просто вводить жесткую меру наказания, вплоть до пожизненной дисквалификации. Одним из способов борьбы с компьютерными подсказками является убыстрение контроля времени.
Гении
– Как вы сами относитесь к блицам и быстрым шахматам?
– Это очень интересно. Блиц – те же шахматы, только партия длится пять-десять минут. Качество игры по сравнению с классикой заметно падает, особенно в концовке партии, зато появляется зрелищность. Длинные же партии не смотрят даже профессионалы. Или смотрят с перерывами на футбол или чай. Очень интересны “шахматы Фишера” (в них начальная расстановка фигур выбирается случайным образом. – Прим. автора). Я два раза играл в таких турнирах. “Шахматы Фишера” – одна из мер, которые могут оживить игру. Революции в шахматах уже назрели, и скоро они будут радикальными. Шахматам надо меняться, чтобы выжить в XXI веке.
– Кто, на ваш взгляд, за последние десятилетия оказал наибольшее влияние на развитие шахмат?
– Лично для меня – Каспаров. Очень близко к нему стоит американец Бобби Фишер. Оба доминировали в мире со страшной силой. Но если Фишер, выиграв звание чемпиона мира, перестал играть в шахматы, то Каспаров после победы над Анатолием Карповым в 1985 году еще двадцать лет находился на первой строчке рейтинг-листа – менялись поколения, а он оставался на самом верху. В этом плане не повезло, к примеру, украинцу Василию Иванчуку. Не будь Каспарова, он стал бы чемпионом мира намного раньше (Иванчук выиграл чемпионат мира по блицу в 2007 году. – Прим. автора). Ананд тоже стал чемпионом мира только после того, как перестал играть Каспаров. Гениальность же Фишера в том, что он придумал свои часы (в них добавляется определенное количество секунд за каждый сделанный ход. – Прим. автора) и свои шахматы, в которые, вполне возможно, в скором времени будет играться много турниров. В этом плане он оказал колоссальное влияние на развитие шахмат. Еще Фишер показал пример человеческой независимости и политической некорректности. Он, скажем, терял миллионы долларов, отказываясь рекламировать зубную пасту, шампунь и белье, говоря, что не уверен в этих товарах. Будучи гражданином США и патриотом своей страны, он играл в находящейся под санкциями Югославии. Это редкий пример индивидуальной позиции в современном корпоративном мире.
“Каспаров все делает сверхответственно”
– Вам так и не довелось встретиться за одной доской с Каспаровым?
– Нет, мы всегда играли в разных турнирах. Каспаров уникален в том, что все делает сверхответственно. К примеру, сеанс одновременной игры, которые многие дают за два часа, он играл пять-шесть часов. И при этом старался избегать даже ничьих. Понятно, что Каспаров получал большие деньги за свои сеансы, но это и совершенно другой подход к игре – он не давал расслабиться даже себе, всегда старался сделать лучший ход. Так же и в его книгах – у Каспарова нет ни одной халтурной строки.
Помимо него хотелось бы сыграть “длинный” матч с Юдит Полгар из Венгрии – мы с ней дважды встречались, но только в быстрых шахматах и в блице. Полгар остается для всех загадкой – как девушка в таком юном возрасте может играть настолько сильно, чтобы побеждать Каспарова, Карпова, Ананда, Иванчука и других?
Когда я сам играл с великими шахматистами, то эмоциональный подъем был настолько высоким, что перекрывал разницу в классе между нами. Вообще, к любимым шахматистам у меня очень трепетное отношение – не хочется у них выигрывать. У меня была история на Азиатских играх в Дохе в 2006 году, когда я очень восхищался китайским шахматистом Ван Юэ. Он тогда был еще очень молодым, я следил за его ростом и был в восторге от его игры. Перед очной встречей с ним мне пришлось провести над собой серьезную психологическую работу: как бы восторженно я к нему ни относился, надо постараться у него выиграть. Что, кстати, и удалось сделать.
– Есть партии, которыми вы гордитесь?
– Есть партии, которые не стыдно показать. Например, те, что я играл с Полгар или с азербайджанцем Теймуром Раджабовым. Встреча с ним на Кубке мира в 2005 году вообще заставила меня переосмыслить некоторые моменты. Я тогда посчитал, что второй круг турнира – для меня потолок. Раджабова, с которым я встречался как раз во втором круге, тренировал мой большой друг Артур Коган из Израиля. За несколько дней до этого он мне про Раджабова все уши пропел, какой тот гений. И к матчу я подошел в состоянии полной безысходности. Но получилось так, что в первой партии после 20 ходов я не проигрывал, а выигрывал с большим запасом и по позиции, и по времени. И тут я совсем сошел с ума, потому что превратился в фаворита матча, выигрывая черными фигурами. Вторую партию я проиграл, а потом уступил на тай-брейке. Этот случай научил меня, во-первых, никогда никого не бояться и не чувствовать себя аутсайдером. А во-вторых – быстро меняться по ситуации. За эти три дня встреч с Раджабовым я испытал такую гамму эмоций, что их хватило бы на три года.
Дресс-код не помешал бы
– У шахматистов нет специальной спортивной формы, и каждый из них одевается кто во что горазд…
– Мне так кажется, что шахматисты должны одеваться лучше. Дресс-код в шахматах не нужен, потому что мы не менеджеры среднего звена, но вот одеваться хорошо и интересно не помешало бы. Последние годы с помощью моей жены я серьезно поработал над своим гардеробом. Беру на турниры определенное количество брюк, рубашек, даже костюмов, а что надеть – выбираю по настроению.
– В 2008 году на чемпионате мира по блицу в Алматы на вас были яркие желтые брюки…
– Сейчас я перешел на красные брюки. Если себя хорошо чувствуешь, то хочется людей порадовать или посмешить. Мне кажется, что я уже в таком возрасте и статусе, когда надо заботиться о своем внешнем виде – даже в плане продвижения игры, пусть это кому-то может не понравиться. Мне важно, чтобы ко мне относились небезразлично.