Кулек конфет – за роль
– Вы снялись в ста с лишним картин. Плюс множество театральных ролей. А помните, как впервые оказались на сцене?
– В шесть лет – это было в Орловске на смотре самодеятельности. Меня поставили перед взрослым хором, я читал стихи о мире: “Еще не все войны запаханы окопы…”. Мама нашла это стихотворение в календаре. Я его выучил. Читать, кстати, тогда еще не умел. Никак не могу найти его в Интернете. За выступление мне дали премию – кулек конфет, и я понял, что артистам хорошо платят! В далеком 1953 году я решил, что буду артистом. Как ни странно, этот выход на сцену стал определяющим.
– Человек интуитивно тянется к хорошему…
– Не знаю – хорошо это или нет. Меня все спрашивают о самой большой авантюре в жизни – я не люблю говорить о своих личных делах, но самая большая авантюра, что я пошел в артисты, совсем не понимая, что это такое. Но я счастлив, что она была в моей жизни.
– Почему была?! Она же продолжается!
– Потому что теперь это уже нормальная жизнь!
– Насколько важны для актера природные данные?
– Главное качество актера – терпеть, но не ждать. Терпеть удачи и неудачи. Не ждать – в том смысле, что всегда надо быть готовым, если тебе неожиданно что-то предложат.
Подарки из Алматы
– Как вы выдерживаете такие нагрузки – кино, театр?
– Не могу сказать, как это происходит. Я просто работаю, и все. Когда вечером ложишься спать, задаешься вопросом: “А зачем я живу, зачем работаю?”. Вчера был в Варшаве, потом в Москве отыграл спектакль, прилетел в Алматы – не знаю и об этом лучше не задумываться. Сегодня утром поехал на ваш рынок, где мне дали бесплатно колбасу!
– Российские актеры очень любят алматинский Зеленый базар…
– Куда бы я ни приехал со спектаклем, утром иду на рынок – за рыбой или колбасой. Беру в подарок домашним, друзьям. Таких казы, как в Алматы, в Москве точно не купить! Еще мне важно прийти на рынок, чтобы посмотреть на людей. Понимаю, вечером никто из этих людей может не прийти на спектакль, но мне кажется, что я знаю, для кого буду играть.
“Некогда соблюдать дисциплину”
– Ваша профессия есть некое подглядывание. Но парадокс в том, что и за вами постоянно подглядывают.
– Вот именно! Но я все равно подглядываю! Меня спрашивают: мог бы я работать за границей? Вряд ли – я должен работать в атмосфере своего языка, тех людей, для которых буду играть. С языками у меня не очень. Из-за этого теряю работу за рубежом – но дело даже не в этом. Слиться с этими людьми, понять, что они такое, – вот что важно. У меня был случай: я приехал на фестиваль в Польшу, в город Торунь. Был первый день причастия. Иду по городу, а он пустой. Оказывается, все в храмах. Потом все вышли на улицу, я – с ними. Мы пришли на большую площадь, они встали на колени – и я вместе с ними. Они – католики, я – православный. Они говорили “пан Бог”, и я за ними повторял. Я стал частью их! А вечером было так хорошо играть!
– А когда вы для себя открыли Алматы?
– Я здесь был в 1993 году с гастролями Малого тетра. Потом приезжал на один день со спектаклем. Тогда город произвел угнетающее впечатление. Он был какой-то брошенный. Сегодня я такого не почувствовал, у него свой статус. Алматы живет своей жизнью, как и Москва…
– Говорят, в Москве творческие люди быстро сгорают…
– Город действительно выжимает соки, а еще – пробки. Но я приспособился, у меня в машине компьютер, телевизор, три телефона, я там учу тексты… Хотя полтора часа в дороге – это мучительно. Приходится бросать машину у одной станции метро, ехать до другой по делам и потом возвращаться. Москва забирает уйму времени. Мы очень много думаем о завтра, пропуская сегодня.
– Вы дисциплинированный человек?
– Мне некогда соблюдать дисциплину. Сейчас такая жизнь, такая гонка – бежишь от одного к другому. Самое страшное, что со мной происходит, – я разучился отдыхать. Купил большой красивый деревянный дом специально подальше от Москвы, чтобы приезжать, отдыхать… Я люблю делать мебель своими руками. Думаю, буду в бане делать полки, но приезжаю туда и первый день просто лежу. Если бы не был артистом, отрастил бы себе вот такой живот, бороду и ничего не делал. Когда меня спрашивают, когда я свободен, говорю: занят всегда. И это актерское счастье. Я хочу, чтобы оно не прекращалось. Если нечего делать – тогда гораздо хуже.
Терпеть и не ждать!
– Как вы считаете, современное искусство должно развлекать или заставлять работать?
– Я вспомнил строки Поля Элюара: “Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь”. Искусство, если оно настоящее, – развлекает ли, заставляет ли плакать – должно способствовать душевной работе человека. Есть одно марксистско-ленинское определение искусства – “это способ познания действительности с целью воздействия на него художественных образов”. Сухо, но точно. Настоящее искусство должно быть направлено на добро, даже если оно показывает что-то жестокое.
– Ваш герой из фильма “Концерт” какие струнки души пробуждает?
– Он поверил в настоящее искусство. Я уверен, что могу сыграть любую роль – даже телефонную книгу. Но каждый раз… жду провала. Жду, что публика поймет, что 40 лет я их дурачу, что они потратили время и деньги. Эти ножницы, которые существуют в моем творчестве, очень даже помогают. Они не дают упасть, не дают улететь. Единственный инструмент, которым обладаю, – я сам, мои болевые точки. Моя профессия на два часа дает шанс стать Наполеоном. А еще в ней очень важна вера. Как я вам сказал – терпеть и не ждать!