О том, почему его специалисты не выключают мобильный телефон даже ночью, как реагируют на жалобы в соцсетях и почему снимают температуру водочным компрессом, “КАРАВАНУ” рассказал руководитель центра Биржан ОСПАНОВ.
– Национальный координационный центр экстренной медицины пришел на смену санитарной авиации. В чем его отличие от прежней организации?
– Функции расширились. Сейчас мы не просто доставляем пациента в клинику, мы организовываем всю работу, связанную с оказанием экстренной медпомощи. Раньше районные, областные больницы, санитарная авиация, скорая помощь – все работали в этом направлении отдельно. Теперь нас объединили, прописали новые стандарты оказания скорой помощи. Например, когда в Арыси ребенок выпал из окна со второго этажа, его доставили в областную детскую больницу Шымкента. Там ему оказали экстренную помощь, но высококвалифицированную не смогли – линейный перелом черепа и черепная гематома, нужна была консультация нейрохирургического центра.
Они связались с нами, мы организовали телемост, выяснили, что туда нужно привезти специалиста, чтобы прооперировать, так как они не справятся сами. Врач вылетел туда.
Но если пациента необходимо доставить в центр, потому что нужное оборудование есть только здесь, тогда мы транспортируем его.
– Часто приходится поднимать спецборт?
– За полгода мы выполнили 1 285 вылетов. Из них вертолетами – 250, самолетами – 1 035. 935 вылетов сделано на региональном уровне, 241 – из Нур-Султана и 97 – из Алматы. В том числе 24 вылета регулярными рейсами гражданской авиации. Да, иногда мы не поднимаем свой борт, а берем врачу билет и сажаем его на регулярный рейс.
Еще было 12 международных вылетов. Это очень сложный процесс, в котором участвуют не только врачи, но и дипломаты. Когда наш гражданин, находясь в другой стране, получает травму и его состояние ухудшается, он попадает в местную клинику, там ему оказывают экстренную помощь, а мы транспортируем его в Казахстан. Последние два случая были в Италии, где в результате ДТП у двух наших граждан случились переломы поясничного отдела позвоночника. Мы перевезли их сюда спецбортом – это самолет с медицинским модулем, в котором есть всё необходимое для жизнеобеспечения.
Пациентов сопровождают наши специалисты высочайшего уровня. Прежде мы связываемся с врачами, которые их лечат, узнаем состояние, транспортабельность, динамику. Если угрозы для жизни нет, вылетаем. Там есть представительство, консульство, они нас встречают.
Ты кому там пинка собирался дать?
– Время от времени в социальных сетях появляются сообщения, в которых люди просят срочно помочь, тэгают министерство здравоохранения, министра, вас… В конце мая из Павлодара в столицу санавиацией доставили ребенка, который не мог самостоятельно дышать, его жизнь поддерживалась с помощью аппарата искусственной вентиляции легких. Здесь его прооперировали. Почему это нельзя было сделать без шума в “Фейсбуке”?
– Вы взяли не самый худший пример. Давайте расскажу о последнем случае, когда в Балхаше женщина 68 лет упала и сломала руку. Ее сын, находясь в Алматы, поднимает в соцсетях бучу: моя мама сломала руку, в плохой больнице лежит, за ней не смотрят, операцию не делают, я сейчас приеду и им всем надаю. В соцсетях возмущаются и всех руководителей тэгать начинают. Информация доходит и до меня.
Часа в два ночи я связываюсь с врачами и выясняю, что там ничего страшного: да, у женщины перелом предплечья, его необходимо правильно соединить, но это несложная операция, не требующая высокой квалификации. Просто ее отложили на завтра, потому что у пациентки давление 200, стабилизировать нужно. Я тут же пишу ее сыну, объясняю. Но человек продолжает шуметь. Министр говорит: если нужно, переведите ее в Нур-Султан.
Мы готовим спецборт, согласовываем, самолет вылетает за пациенткой. И тут она пишет: я никуда не поеду, меня здесь прооперируют – и всё будет хорошо.
И ее действительно прооперировали, и она идет на поправку. Получается, что спецборт слетал туда напрасно. Отец погибшего летчика санавиации просит справедливого расследования
– Кто в таких случаях оплачивает полет?
– Никто, в том-то и дело. Для людей это бесплатно. Я понимаю, что им хочется побольше внимания, чтобы все рядом были. Ну так этот сын мог бы сам к матери в Балхаш приехать и разобраться в ситуации! Но ему было некогда, и он решил обругать всех в соцсетях. Наверняка он не знает, что сейчас в стационарах действуют международные стандарты оказания медицинской помощи – красная, желтая и зеленая зоны. Красная – это срочная: если ты не примешь меры прямо сейчас, пациент умрет. Желтая — у нас еще есть время, чтобы обследовать: человека привезли, но непонятно, нужна ему операция или нет. Зеленая зона – это те, кто приходит планово на своих ногах. Врачи “сортируют” больных по этому принципу. И пациентам нужно понять, что не все они к красной зоне относятся.
Меня сильно задели слова этого человека.
Хочу его спросить: ты кому там пинка собирался дать? Почему сейчас, когда уже всё хорошо, ты не пишешь и об этом? Не хочешь ли узнать, сколько денег вылетело в трубу из-за того, что врачи слетали в Балхаш зря?
Ночной звонок
– А на днях во втором часу ночи мне позвонил один очень известный человек из Уштобе Алматинской области: “Где скорая, вы что там спите? У моего ребенка температура 39, бригада уже 15 минут не едет”. Но скорая же не стоит за каждым углом, не ждет вашего звонка. “В Уштобе четыре скорые помощи едут, потерпите”. А он оскорбляет в ответ. Спрашиваю: “А сколько ваш ребенок болеет?”. Три дня уже.
Так что же вы ребенка за три дня сами не привезли в больницу? Его сразу бы в приемном покое посмотрели. Нет, он даже педиатра за это время не вызвал.
Надо было дождаться ночи и позвонить мне. После его звонка я еще часа два не мог уснуть. На следующее утро позвонил в Уштобе, сказали: скорая оказала помощь, ребенок дома, у него ОРВИ.
По-человечески я понимаю беспокойство этого отца. Я сам врач-педиатр, у меня жена врач-педиатр с 35-летним стажем, но, когда наши внучки заболевают, мы, что называется, сознание теряем и руки дрожат.
– В “103” звоните?
– Нет, что вы! У меня полный дом врачей, а я скорую буду вызывать? Представляете, как это будет выглядеть? На этот случай я всегда держу в телефоне номера хороших докторов, которые могут мне помочь. Беру детей и везу к ним. Но всем родителям советую набирать “103”. И быть терпеливее.
Хамское отношение к медработникам недопустимо. Нельзя огульно ругать тех, кто спасает чужие жизни. Вы знаете, к примеру, что только в Алматы в сутки проводится 2 000–2 500 операций? В сутки! На сердце, аппендициты, холециститы, травматологические, гинекологические… Врачи оперируют постоянно, не спят по ночам, получая совсем небольшую зарплату, но на это не принято обращать внимание. А вот если что-то случилось – другое дело, начинаются оскорбления, угрозы. «Вы же клятву Гиппократа давали!»: врач «скорой» рассказала об ужасах на вызовах в Алматы
Жизнь – такая штука, где все когда-то умирают. У людей бывают болезни, несовместимые с жизнью, и у нас не всегда есть возможность повлиять на эти процессы. Но нет такого врача, который бы желал смерти пациенту. Это я вам, как доктор с 40-летним стажем, говорю.
Свечка вместо укола
– Почему неотложка сейчас не сбивает высокую температуру у детей? Работает, как такси до больницы.
– Сбивает. Димедрол, анальгин у нас есть, но в таких случаях детям их не делают, они больше вреда наносят. Лучше водкой обтереть и свечку поставить, эффекта будет больше. Но нужно понимать: скорая не занимается лечением, она лишь снимает синдромы и симптомы. Температуру сбили, назначение дали, на следующий день нужно идти в поликлинику.
– Есть ли вообще смысл вызывать бригаду, если она может только водкой протереть?
– Есть. Специалисты должны снять температуру и понять, нет ли угрозы для жизни ребенка. Если у него температура 39, это чревато судорогами, и не только. Фельдшер сам решает, каким методом сбивать, везти в стационар или нет.
Не забыть набрать “103”
– Это правда, что в критической ситуации люди забывают скорую вызвать пострадавшим?
– Да, это довольно распространенная история. Часто просто достают телефон и начинают снимать. А недавно было ДТП в 80 километрах от Жезказгана. Перевернулась машина, лежат двое – муж с женой.
Мимо едет машина, никто из нее не подходит к пострадавшим, не пытается им помочь. Проезжают 50 километров и только потом набирают “103”.
Что с этими людьми? Они в шоковом состоянии или телефон не ловил? К сожалению, спасти никого не удалось, там были травмы, несовместимые с жизнью.
– Может быть, они просто растерялись?
– Возможно. Люди часто не знают, что делать, если кому-то рядом вдруг стало плохо. Вместо того, чтобы помочь человеку – расстегнуть одежду, уложить, повернуть на бок, если пострадавший без сознания, проверить, есть ли у него дыхание – пугаются и проходят мимо. В лучшем случае вызывают скорую и ждут, когда она приедет. Это элементарная безграмотность! Но с ней мы уже начали бороться. Во всех крупных городах обучаем желающих оказанию первой доврачебной помощи. В столице, к примеру, это проходит на Арбате. А скоро такое обучение будет проводиться повсеместно и на государственном уровне – среди школьников, студентов, пожарных, полицейских, учителей, транспортников и т. д. Мы включили такой пункт в Кодекс о здоровье.
Каждый должен уметь оказывать первую медицинскую помощь. Каждый!
Ведь даже нашего знаменитого фигуриста Дениса Тена можно было бы спасти, окажись рядом люди, владеющие такими навыками. Достаточно было остановить кровотечение.
– Каким образом?
– Механически пережать, приложив максимум усилий. Если человек ранен в бедро, как в случае с Денисом, нужно на эту рану сильно надавить кулаком. А можно заткнуть ее галстуком или даже тряпкой какой-то, но для этого вы должны знать, как это правильно сделать.
В каждой экстренной ситуации есть приемы, которые могут спасти жизнь.
Очень надеюсь, что скоро старшеклассники и взрослые люди их освоят. Во всяком случае, мы делаем для этого всё, что от нас зависит.
НУР-СУЛТАН