Ехала я на поезде из Кызылорды в Астану. Попутчики в купе – трое приятных, уже немолодых людей, как оказалось, железнодорожники, все в чинах, ехали то ли на какой-то семинар, то ли на совещание.
Я – человек, вечно мечтающий выспаться, после чашки чая “за знакомство” извинилась перед джентльменами за то, что не могу составить им компанию на вечер, и отправилась на верхнюю полку дремать. Мужики, пошептавшись о чем-то с проводником, достали бутылочку коньяка, закуску – и потек у них неспешный разговор за крошечными рюмочками благородного напитка.
Говорили, как это часто бывает, когда за столом одни джентльмены, о дамах. Вернее, о тещах. Да так интересно, что записала я эти невольно подслушанные рассказы.
Маменька с юмором
– Жену я брал с Украины, из Запорожья. Поехали мы забирать невесту втроем: я, моя родная тетка по матери и двоюродный брат по отцовской линии. Встретили нас радушно, богато, у невесты – семья огромная, она у родителей седьмая по счету из одиннадцати детей. Старшие братья и сестры тогда уже имели свои дома и хозяйства и по поводу замужества младшей сестренки накрыли в саду в отцовском доме в вечер нашего приезда стол со множеством закусок и несчетными литрами горилки. Сидели мы, угощались, родня невесты произносила тосты, где-то после десятого дошло до плясок под гармонь и частушек.
Тещенька моя, женщина малообразованная, но шустрая, тоже пошла петь частушки. Сверкнула глазами в мою сторону, подбоченилась и оттарабанила:
“Как у зятя дорогого голова из трех частей:
Генератор, карбюратор и коробка скоростей”.
Я ж в то время работал простым шофером в таксопарке и учился в железнодорожном техникуме.
Посмеялся я над той частушкой и говорю громко, чтобы все слышали:
– Ох вы, мама, и с юмором!
Теща посмотрела на меня внимательно, будто осмысливая, что сказал, потом села на место и насупилась.
Так, грозно сдвинув брови, и просидела до конца “банкета”, а на следующее утро устроила дочери скандал, мол, не поедешь ты замуж за своего кызылординского таксиста, и всё тут!
Невеста моя взмолилась:
– Да что приключилось-то? Чем зять не вышел?
– С нюмером, говорит, мама, вы! С первым, вторым али десятым нюмером?
Пришлось теще объяснять, что с “юмором” она, а не с “нумером”. Но и после та еще с час бушевала, теперь уже обвиняя меня в том, что я назвал ее смешной. Характер у нее оказался несносный. В конце концов домочадцы уговорили ее нашу с Олесей свадьбу не срывать, но отношения с мамой жены у меня так и не сложились.
Она мне объявила, провожая нас на поезд: “Ты можешь говорить со мной на “будьте любезны”, а я с тобой “лучше никак”.
Уважая это ее правило, с тещей в разговоры я больше не вступал. Только “здравствуйте” и “до свидания”. До самой ее смерти, а умерла она в 86 лет от простуды.
Платье в цветочек
Женился я еще до армии, взял девушку по имени Карлыгаш из своего села. Сам я сирота, родители умерли, когда я в 16 лет в ПТУ на тракториста учился, это потом мы с Карлыгаш переехали в город и выучились на железнодорожников. Она всю свою трудовую жизнь проводницей проколесила. Ну а тогда, в тяжелые для меня годы, свадьбу скромную мы делали в доме невесты и ее матери, отца у Карлыгаш не было, и из армии я вернулся к единственным родным людям, что меня ждали – молодой жене и теще.
Служил я на Дальнем Востоке в стройбате. Научился там многому, друзей хороших приобрел, немного подзаработал ближе к демобилизации, под чутким руководством одного из прапорщиков помогали мы местному населению по строительству. Домой я ехал с подарками, вез всё самое лучшее для жены и ее мамы, что смог себе позволить.
Больше всего обрадовались мои женщины пятиметровому отрезу японского шелка, ведь автолавка в село привозила только ситец и сатин, а любой женщине хочется быть нарядной.
Тем более что впереди маячил праздник, который отмечали все – 1 Мая, День солидарности трудящихся. И жена моя села за выкройки, платье себе строчить.
Проснулся я утром 1 Мая от запаха, какой бывает, когда в доме жарят баурсаки. Встал с кровати, потопал на запах, дай, думаю, с холодным молоком поем. Вхожу в кухню, у стола спиной ко мне жена в новом платье стоит, чай заваривает, фартук поверх платья повязала. На голове – папильотки, задумала, видно, прическу делать. На праздник наряжается. Я подошел сзади, обнял ее, прижал интимно к себе. Вдруг понял, что что-то не так. Не Карлыгаш это.
Выпускаю женщину из объятий, отскакиваю на метр назад, осознаю, что у стола стоит не жена, а теща в новом платье.
Фигуры у них с дочкой одинаковые, ладные, волосы черные. Перепутал! А тут еще Карлыгаш со двора через коридор входит в кухню с бидончиком молока. Теща недоуменно смотрит на меня, ошарашенного, Карлыгаш с любопытством глядит на маму. Пришлось женщинам объяснять, что не бес меня попутал, а платья в цветочек подвели. Это ж надо было жене моей догадаться, одинаковые наряды пошить себе и маме!
Теща моя тогда больше смущалась, чем возмущалась. Да мы все были в смущении.
До сих пор ту историю с женой стараемся не вспоминать, хотя лично я ее помню, как будто вчера, а не сорок лет назад была.
А теща моя до сих пор мне баурсаки по субботам жарит. Восемьдесят лет ей уже, а старается. И за всю мою семейную жизнь ни разу меня зятем не назвала, всё – сынок. Заменила она мне маму, редко такое бывает.
Шутка боком вылезла
В свою жену Антонину влюбился я, можно сказать, с первого взгляда. Она работала в столовой, где я, молодой специалист после института, распределенный в незнакомый мне город, обедал каждый день. Глядя, как красивая дородная Тоня подает посетителям столовой тарелки с борщом или котлетами, я легко представлял себе, как дома она кормит меня одного. А потом провожает до порога на работу, целует и велит в шесть вечера забрать детей из садика. Мама Димаша Кудайбергенова не прочь жить под одной крышей с будущей снохой
Сама мысль о том, что именно с этой женщиной я хочу иметь и растить детей, заставила меня сделать ей предложение уже через неделю после знакомства. Без единого свидания.
Тоня замуж за меня пойти согласилась, как потом призналась, я ей тоже сразу понравился, и поселились мы, расписавшись в загсе, до времени, когда мне на работе дадут квартиру, у ее родителей. Мои родные жили далеко, в Целинограде.
Родители у Антонины добрые, немногословные покладистые люди, так что мне с моим тяжелым характером (я вырос в большой семье, где все шестеро детей – пацаны) поначалу пришлось несладко. Я всё больше молчал, чтобы лишнего не наговорить.
Тесть, как и я, целыми днями крутился на работе, на своем целлюлозно-картонном комбинате, а теща сидела дома. И такое было ощущение, что главной задачей ее было – откормить членов семьи “на убой”. Каждый день она лепила вареники или пельмени, варила рассольники и щи, стряпала пироги и блины и имела привычку обижаться, если кто-то ее старания не ценил, ел плохо.
Я небольшой любитель выпечки, и тещины пироги стал ненавидеть через месяц семейной жизни.
И я, когда в очередную субботу Анастасия Макаровна поставила тесто на рыбник, пошел на хитрость. Когда теща вынесла опару на сентябрьское солнышко подходить, кинул в миску с тестом кусочек карбида.
Опара в миске закипела, пошла крупными пузырями, поменяла цвет на серо-синий и завоняла тухлыми яйцами. Теща вышла за тестом как раз в момент, когда вся эта дрянь полезла через край посуды. Заахала, стала звать семью поглядеть на невидаль, долго возмущалась, что ж с ее опарой произошло.
А жена моя Антонина по моему хитрому взгляду догадалась, что натворил что-то с тестом все-таки я, и решила меня проучить. Зная, что мужчина я прижимистый, она сказала:
– Ну и бог с ней, мама, с опарой! Как раз Арсен собирался наконец всю семью в ресторан сводить, а то уже почти два месяца живем расписанные, а событие не отпраздновали!
Я спорить с женой не стал, хотя разговора о семейных посиделках в ресторане у нас до этого не было, мы копили деньги на мебель в будущую квартиру.
И поехали мы вечером на такси в единственный тогда в Кызылорде ресторан “Аральское море” ужинать. И мне пришлось платить там и за горячее, и за закуски, и за коньяк для тестя, и за шампанское для дам. Счет вышел кругленьким, треть моей зарплаты инженера путей сообщения без опыта и стажа. Не поверите, стал ценить умение моей тещи прокормить семью. Но еще больше я начал уважать ее домовитость в девяностые. В тяжелые годы, когда из всей семьи постоянная работа была только у меня, а у нас с Антониной было уже четверо детей, ждали пятого. И Анастасия Макаровна почти каждый день из пригорода Кызылорды моталась к нам в центр города с сумкой, набитой пирожками с луком, драниками и запеканками. Внуков кормила. Но больше всего я до сих пор люблю ее фруктовый чай. Макаровна наша все лето на даче собирает и сушит листья малины, ежевики, мяты, смородины, а зимой заваривает этот сбор для всей семьи. Вкус у такого чая божественный, и пользы от него много.
КЫЗЫЛОРДА