Контраста между гладью огромного водохранилища по одну сторону плотины и относительно небольшими “речками” – Сырдарьей и Кызылкумским каналом по другую – мы поначалу и не заметили. А зря. Тихие, неспешные воды несут когда жизнь, а когда разрушение людям, живущим ниже по течению.
– Длина Шардаринского водохранилища – восемьдесят километров, ширина – двадцать пять, – рассказывал начальник Шардаринского филиала “Югводхоз” Камытбек АЙТУРЕЕВ. – Объем воды – более пяти миллиардов кубов…
Мы согласно кивали. Внушительная цифра очень соответствовала виду моря-водохранилища, которое накапливало воды рек горной Киргизии. Для сравнения: самый крупный город Казахстана Алматы в год потребляет от 270–290 миллионов кубов, другими словами, чтобы “выпить” Шардару, алматинцам бы потребовалось 17 лет.
– Это Сырдарья, – Камытбек Айтуреев указал на воду, льющуюся с плотины гидроэлектростанции, и продолжил объяснения. – Она питает посевные площади Южно-Казахстанской и Кызылординской областей. Сырдарья – основа жизни региона, как и Кызылкумский канал…
Действительно, здесь, на юге Казахстана, избитое выражение “вода – это жизнь и смерть” наглядно доказывало свою истинность, и не раз. События вокруг приграничной воды вполне могли бы послужить сюжетом для триллера, а то и для политического детектива.
Например, весна прошлого года началась с очередной угрозы затопления поселков, лежащих ниже по течению Сырдарьи, в зону риска попали 400 тысяч человек. В 2005 году воды переполнившейся Сырдарьи разбили несколько дамб, затопив сотни гектаров посевных площадей, в 2004 году спасателям пришлось срочно вывозить из терпящих бедствие поселков около 2 тысяч местных жителей. Тогда избыток воды, сброшенный зимой и в начале весны с Токтогульского водохранилища энергетиками в соседней Киргизии, переполнял Шардару сверх критической отметки, угрожая прорвать плотину.
У энергетиков Токтогульской ГЭС были свои резоны – Киргизии зимой не хватало электричества, ведь другой сосед – Узбекистан – перестал поставлять из-за неоплаченных долгов топливо для электростанций. В результате обе республики, лежащие ниже по течению горных рек, – и Узбекистан, и Казахстан – терпели убытки от весенних паводков, а летом поля их “горели” без воды – паводки истощали ее запасы. Иногда излишки шардаринской воды удавалось сбрасывать в бессточную Арнасайскую впадину на территории Узбекистана. Ташкент, понятное дело, был не в восторге от этого и устанавливал свои объемы принимаемой воды. Чтобы не надеяться на милость соседей, Казахстан начал “стройку века” – создание Коксарайского контррегулятора, который обойдется стране более чем в 20 миллиардов тенге. Но и это дорогостоящее мероприятие, которое, по идее, должно было помочь Казахстану разрубить запутанный водно-энергетический узел взаимоотношений с соседями, вызывает много вопросов…
Граница между мертвой и живой водой
– Граница проходила раньше здесь, – Егенберды ДЮЙСЕНОВ, инженер-строитель гидротехнических сооружений, указал на середину дороги, которая шла по дамбе, отделявшей Шардаринское водохранилище от Арнасайской впадины.
– Прямо вот здесь? – полюбопытствовал я.
– Ну примерно здесь, – ответил Егенберды Дюйсенов, который, как оказалось, принимал участие в строительстве этой плотины. – Но раньше это была территория Узбекистана, теперь граница отсюда примерно в двухстах метрах, вон, видите, в воде линии электропередачи затопленные? Это уже Узбекистан. По межправительственной договоренности дамба отошла Казахстану, так как двум странам трудно эксплуатировать один гидротехнический объект. Правда, до недавнего времени это была просто земляная насыпь. Лет семь назад узбеки начали возводить на своей стороне систему дамб, чтобы отделить пресную воду из Шардаринского водохранилища от мертвой – соленой из Арнасая. Тогда плотина, отделяющая Шардару от Арнасая, стала испытывать повышенные нагрузки, возникла угроза ее прорыва и смешения вод. Земляную насыпь заменили бетонной дамбой.
Мы молча смотрели на воду. Все эти скучные для нас цифры орошаемых земель и кубометров, бетонные и земляные дамбы, аварийные и запланированные сбросы воды для людей, живущих здесь, означали достаток или потерю всего, что было нажито, урожай или разорение, спокойный год или чрезвычайную ситуацию…
“Вода – это не оружие!”
– Не хватает информации? Чепуха! – на первый же вопрос Виктор ДУХОВНЫЙ, директор находящегося в Ташкенте Научно-информационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии Центральной Азии ответил резко и безапелляционно. – В открытом доступе на сайте нашей комиссии есть все нужные данные. И специалисты ими пользуются. А дилетанты об этом не знают. Как следствие – вокруг воды и электроэнергии столько шумихи, газетных “уток” и прочих глупостей, это все нагнетает никому не нужную напряженность. Хотя все прозрачно! Как вода! Все эти вопросы вполне разрешимы, если подходить к ним с точки зрения международного водного права.
– А оно соблюдается? – я думал что этот вопрос поставит собеседника в замешательство. Уж в чем в чем, а в тщательном соблюдении международных законов упрекнуть ни одну из сторон, находящихся в общей водно-энергетической связке, нельзя. Кыргызстан вопреки всем международным нормам требует со своих соседей, находящихся ниже по течению рек, – Узбекистана и Казахстана – плату за воду. Эти обе республики в свою очередь возводят на реках гидротехнические сооружения, не особо интересуясь мнением друг друга.
– Международное водное право – это не Уголовный кодекс, за нарушение которого полиция, прокуратура или кто там еще могут взять вас за шкирку. Соблюдение водного права зависит от доброй воли и соблюдения элементарных этических норм, – ответил Виктор Духовный. – Главная же причина разногласия – торг между энергетиками и “водниками”. Зимой 2007 года энергетики на Токтогуле “сработали”, чтобы получить дополнительные объемы электричества, два миллиарда кубометров воды, которые создали паводок в низовьях Сырдарьи. Из-за этого даже погибли люди! Причем эти сверхнормативные попуски создают проблемы не только для Казахстана, но и для самой Киргизии, 60 процентов ее населения живут в областях, которые целиком зависят от сельского хозяйства, и эти области летом тоже страдают от жажды, потому что все запасы воды были “сплавлены” вниз зимой.
– Но как заставить энергетиков действовать в интересах сельского хозяйства? Как заставить другое государство принимать во внимание нужды соседей?
– В 2004 году Казахстан потратил 18 миллионов долларов на защиту низовьев Сырдарьи от паводка. Фактически эти деньги пошли на борьбу с последствиями зимних попусков с Токтогула. По международному водному праву Казахстан имел право предъявить иск Киргизии! Я уговаривал своих казахстанских коллег: предъявите иск, создайте прецедент, даже если Бишкек проиграет суд, но не заплатит этих денег, в следующий раз энергетики Кыргызстана десять раз подумают, прежде чем спускать воду зимой! На недавнем международном форуме в Стамбуле мы поставили вопрос о том, чтобы паводки, спровоцированные деятельностью человека, считались преступлением, если они привели к значительному ущербу или к человеческим жертвам.
– А какими еще принципами следовало бы руководствоваться для разрешения водных проблем?
– Самое главное – не превращать воду в оружие, в средство шантажа соседних государств. И в международных взаимоотношениях – не смешивать воду с углем, мазутом, газом, нефтью и электричеством. Вода – это особенный ресурс, жизненно важный для всех. Воду ничем другим заменить нельзя.
Алматы – Шардара – Ташкент – Алматы
Филипп ПРОКУДИН, Руслан ПРЯНИКОВ