Член общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по Акмолинской области Олжас СЫЗДЫКОВ рассказал “КАРАВАНУ” о том, почему из законодательства нужно убрать норму о спецучастках в СИЗО и почему наркозависимых нужно лечить, а не лишать свободы.
Был на облегченке – попал в спецучасток
Недавно в столице был презентован консолидированный доклад участников Национального превентивного механизма по итогам посещений закрытых учреждений. Олжас Сыздыков рассказал о ситуации в СИЗО комитета уголовно-исполнительной системы (КУИС) МВД.
– В 2018 году участники НПМ провели 33 посещения следственных изоляторов: 11 периодических, 13 промежуточных и 9 специальных. Проблемы СИЗО, как и других закрытых учреждений, переходят из года в год, из одного доклада в другой. Острым остается вопрос так называемых спецучастков СИЗО – учреждений смешанной безопасности, где права осужденных системно нарушаются, причем это закреплено на законодательном уровне в Уголовно-исполнительном кодексе (УИК), ст. 92, ч. 7, – отмечает председатель ОНК по Акмолинской области.
Статья предоставляет осужденным, направленным в спецучастки СИЗО для дальнейшего отбывания наказания, только 2 краткосрочных свидания в год, 2 МРП в месяц на закуп продуктов через магазин и 1,5 часа прогулки в день.
– Лица, приговоренные судом к отбыванию наказания в учреждениях различной безопасности – минимальной, средней, максимальной, на этом спецучастке уравниваются. Часто осужденные попадают в эти локальные участки, не имея дисциплинарного взыскания, находясь в обычных или даже облегченных условиях содержания. Что в ближайшее время может измениться в казахстанских колониях и тюрьмах
Причем в спецучастки их направляет не суд, не прокуратура, а уполномоченный орган УИС. Это закреплено в указанной статье УИК! То есть фактически любой оперативник может сказать: “Вот этот товарищ может плохо повлиять на режим учреждения”, – и отправить его в спецучасток СИЗО при отсутствии нарушений со стороны самого осужденного – просто на основании якобы оперативных данных или собственных субъективных сведений, – говорит Олжас Сыздыков.
Лучше перебдеть, чем недобдеть?
Второй момент, беспокоящий общественника, – срок нахождения в спецучастке не регламентирован.
– Если в строгих условиях содержания осужденный может находиться не более 6 месяцев, то в спецпродоле люди сидят годами! В Костанае сидит грузинский вор в законе Стуруа, который более 3 лет содержится в одиночной камере. По минимальным стандартам правил обращения с заключенными это является пыткой. А недавно врачи поставили ему диагноз, который требует срочного лечения. Без должной медицинской помощи человек практически приговорен к смерти, – рассказывает глава ОНК.
По данным собеседника “КАРАВАНА”, мужчину не этапируют в другое учреждение по оперативным соображениям.
– В тюремных больницах собираются осужденные со всей республики, есть возможность встречаться, разговаривать, налаживать связи, и оперативники УИС опасаются, что мужчина может дестабилизировать оперативную обстановку. Ведь у такого рода авторитетов большие полномочия в криминальном мире.
Как выход из сложившейся ситуации, мы предложили начальнику департамента УИС по Костанайской области направить осужденного в местную больницу на операцию, – сообщает Сыздыков.
К слову, ранее вор в законе из солнечной Грузии, осужденный в Казахстане в том числе за создание и руководство преступным сообществом (ст. 263 УК РК), создание и руководство транснациональной организованной группой (ст. 265 УК РК) и приговоренный в 2016 году к 22 годам наказания в колонии особого режима, направлял обращение с просьбой об экстрадиции его на родину. 22 года особого режима для вора в законе
– Но наши службы то ли документы собрали неправильно, то ли еще что, но Стуруа не экстрадировали, – рассказывает Олжас Сыздыков.
Дайте денег – реформы по‑нашему
Общественник уверен – из УИК необходимо вывести норму о спецучастках СИЗО. Об этом просят и сами сотрудники УИС.
– Во-первых, осужденные жалуются на условия содержания в спецучастках, во-вторых, здесь высокие коррупционные риски. Те же звонки по телефону не разрешены, но сотрудники могут идти навстречу в случаях, которые не оговорены в законодательстве. А служба внутренней безопасности и прокуратура могут расценить это как коррупционное нарушение, – акцентирует собеседник.
Еще один вопрос, поднятый им, – работа коллег.
– Ежегодно государство выделяет средства на посещение НПМ пенитенциарных и других подмандатных учреждений, где мы исследуем условия содержания осужденных, принимаем от них заявления. Но есть госорганы, к примеру, пожарная инспекция, СЭС, которые тоже должны ежегодно это делать, выделяются бюджетные деньги, составляется план работы. Почему мы дублируем друг друга? – задается вопросом председатель ОНК по Акмолинской области.
Госорганы ссылаются на недостаток финансирования, сам КУИС апеллирует к тому, что нужно перестраивать действующие колонии, строить тюрьмы камерного типа, говорит Сыздыков.
– У нас, когда говорят о какой-то реформе, сразу предлагают что-то строить, а это финансирование, распределение средств, уже коррупционные риски. Нужно пойти по другому пути – сократить тюремное население, вывести оттуда категории граждан, не представляющих опасности. Сейчас в колониях отбывает наказание более 30 тысяч осужденных, этот показатель можно сократить в два раза, – полагает глава ОНК.
Больше пользы
Во-первых, колонии-поселения. Если граждан, отбывающих наказание в учреждениях минимальной безопасности, передать в руки пробации, сократится контингент пенитенциарной системы. Можно создать реабилитационные центры, арестные дома, дать службе пробации помещения для штабов, предлагает общественник. "Вы не женщины, вы — скот" : бывшая заключенная рассказала об ужасах исправительной зоны Коксун
– Во-вторых, длительные сроки нахождения. Что от этого выигрывает общество? Просто на срок отбытия наказания замораживать проблему? Не правильнее ли с первых дней нахождения человека в местах лишения свободы заниматься коррекцией его поведения, профориентацией и обучением востребованной профессии, чтобы появился социальный лифт, возможность погасить иск, – рассуждает Сыздыков. – У нас же “до звонка” держат граждан с большими исками, как будто за колючей проволокой у них появится возможность их погасить.
Не бароны, а потребители
В-третьих, до 30 процентов контингента в учреждениях максимальной безопасности сидят за преступления, связанные с нелегальным оборотом наркотиков.
– Это не наркорбароны – это потребители, больные наркозависимые граждане, которых нужно лечить, а не сажать. Вывод их из криминального поля может спасти общество от будущих преступлений, – считает собеседник. Он рассказывает, что недавно в Кокшетау молодого мужчину посадили за экстази, который он заказал из Нидерландов через Интернет. С его слов, – для личного приема.
Мужчина не связан с криминальным миром, не была доказана его причастность к распространению вещества, но также ему хотели вменить “группу лиц”. Есть еще один нюанс – по словам самого осужденного, он хотел использовать экстази в качестве виагры из-за сексуальных проблем.
Но после беседы с женой отказался от этой мысли, хотя средство уже было в пути. Мужчина не ходил долгое время на почту за “таблеткой”, – рассказывает детали истории Олжас Сыздыков. – Службы, которые уже взяли на контроль этот кейс, сами пришли на почту, под камерой изъяли это вещество, вместо него положили мел. Потом пришли к заказчику домой под видом почтальона и вручили пакет.
Мужчине дали… 15 лет! Кому от этого стало легче?
Пожилой матери-пенсионерке, единственным кормильцем которой был парень? Молодой жене, которая не увидит его длительное время? Государству? Только “бдительным” спецслужбам, фактически подтолкнувшим этого парня в тюрьму. Наверняка они получили награду за “спецоперацию”.
Сейчас правозащитник помогает осужденному подать кассационную жалобу.
Не тюрьма, а клиника
– Если наше государство будет относиться к людям как к основной ценности, а не как к потенциальным преступникам, то тюремное население страны уменьшится в разы. И не будет смысла строить новые большие места лишения свободы, – уверен общественник и приводит в пример зарубежный опыт. – В той же Голландии тюрьмы закрывают, до этого в аренду сдавали, сейчас и сдавать некому. Изучите опыт, как-то справились же другие страны. А у нас на уровне депутатского корпуса заявляют, что метадоновая терапия – это бизнес на наркотиках.
С нашим уровнем коррупции метадоновая терапия действительно может превратиться в нечто ужасное, но мы свои системные проблемы не должны взваливать на плечи больных людей.
Наркозависимых не сажать, а лечить в реабилитационных центрах на воле нужно, уверен Олжас Сыздыков:
– Если наркозависимый будет получать заместительную терапию на воле, в медучреждениях, то не пойдет грабить, убивать ради дозы. А еще – не заразится ВИЧ и гепатитом, никого не заразит и – самое главное – мы похороним бизнес на наркотиках. В нем не будет необходимости, ведь получать лечение люди будут бесплатно, в больницах. Я уверен, что рано или поздно мы придем к тому, что тюрьмы станут социальными клиниками, а слова “правоохранительный” и “правозащитный” станут синонимами.
НУР-СУЛТАН