За несколько недель до внеочередных президентских выборов в Казахстане сохраняется тишина.
Общество заметно устало от суеты и вникать в политические процессы явно не собирается. На этом фоне больше всего шансов стать президентом Казахстана имеет Касым-Жомарт Токаев. Но не только потому, что он преемник Елбасы, хотя и этот фактор играет заметную роль. Есть и другие черты характера действующего президента, которые вызывают и у общества, и у бизнеса осторожный оптимизм. Об этом – в интервью с политологом Данияром Ашимбаевым.
— Кто такой Токаев для казахстанского политического истеблишмента?
— Токаев никогда не участвовал в олигархических аппаратных войнах как игрок. За ним не стоят большие кланы, за ним не стоит какая-то финансово-промышленная группа (ФПГ), за ним не стоят какие-то крупные внешние игроки. Главное — за Токаевым нет какого-то агрессивного бэкграунда. Все это идет ему в плюс.
Многие помнят период его премьерства с октября 1999-го по январь 2002 года. Как раз именно тогда Токаев и доказал в полной мере свою лояльность Назарбаеву, и в этой весьма сложной ситуации вел себя как государственник.
В те годы, как мы помним, бушевали информационные войны, которые велись на небывалом для Казахстана уровне. Было все: от массовых сливов компромата, фактов оскорблений до громких коррупционных скандалов. Но премьера это касалось лишь в той мере, что он не давал слишком многим припасть к государственной кормушке. Именно тогда личную обиду на Токаева затаил министр энергетики Мухтар Аблязов. Все потому, что первый не захотел видеть второго в составе своего правительства из-за скандала вокруг KEGOC и АО «Экибастузская ГРЭС-2».
Вспомните, в 1999 году министр энергетики Мухтар Аблязов ушел в отставку в связи с обвинениями в хищении денежных средств и сокрытии доходов. Согласно материалам судебного дела, Аблязов реализовал схему, согласно которой ресурсы KEGOC и АО «Экибастузская ГРЭС-2» использовались в интересах его частных предприятий, в том числе “Астана Холдинг» (учредители: Аблязов – 52%, Ержан Татишев и Нурлан Смагулов — по 24%). Сумму ущерба оценили в 2 млрд тенге.
Тогда Токаев отстаивал не чьи-то корпоративные или клановые интересы, а интересы государства в целом. В то время часто мелькала информация о том, какие казахстанские чиновники в какой конкретно ФПГ состоят. Токаева в этих списках вообще не было. То есть изначально он занимал нейтральную позицию, находился в отдалении от всех ФПГ и со всеми имел хорошие отношения.
— Но при этом должны быть группы, которым Токаев не нравится?
— Вся репутация Токаева свидетельствует о том, что именно он — та самая компромиссная и нейтральная фигура, которая всех, по большому счету, устраивает, и никто против него ничего не имеет. Для всех элит он, с одной стороны, не чужой, и, с другой стороны, на него, сколько не искали, так и не нашли компромата.
Отсутствие у Касым-Жомарта Кемелевича серьезных активов в ситуации транзита власти и ее особой уязвимости само по себе является неплохим активом. Понятно, что у Токаева нет деловых интересов ни в нефтяной, ни в энергетической сферах, ни в банковском секторе, ни в масс-медиа. Практически у него нет интересов, которые могли бы загнать его в зону конфликтов. Вывод прост: именно Токаев во всем этом переплетении интересов казахстанских элит может работать, исходя исключительно из интересов государства.
Вот вся эта борьба интересов за зоны влияния, за отрасли экономики практически закончилась, и, улучив момент, Назарбаев сделал свой ход конем, определившись с выбором своего преемника.
При этом Токаеву еще предстоит пройти путь, который в свое время прошел Назарбаев. Он – президент новый, за ним нет того гигантского опыта и исторической легитимности, которые были у Назарбаева. Токаеву еще предстоит пройти через победы и поражения. Елбасы тоже ведь не сразу укрепился во власти. Ему пришлось кем-то жертвовать, где-то идти на союзы и компромиссы. Токаеву придется делать то же самое.
— Но конфликт интересов на то и конфликт интересов, чтобы никогда не затухать.
— Согласен. Другое дело, что время от времени он будет то нарастать, то затухать. Особенно это касается сферы энергетики, где скандалы почти всегда более ожесточенные, а борьба — острее. В последние годы пост министра энергетики занимает Канат Бозумбаев, которого многие считают человеком, достаточно близким к Токаеву. Причем, все последние годы именно Бозумбаев находился под весьма жестким прессингом. В свое время по различным обвинениям были арестованы несколько его заместителей. И Бозумбаев, в свою очередь, многим обязан Назарбаеву, ибо только благодаря его поддержке он пережил сильные потрясения в министерстве энергетики. Вот так все перемешано в казахстанской политике.
— То есть конфликты в той или иной мере продолжатся? Какой, на ваш взгляд, будет роль Токаева?
— Безусловно. Но надо признать, что конфликтные зоны в сфере энергетики даже расширяются. Хотя бы потому, что они и не прекращали возникать. Поэтому периодически те или иные высокопоставленные чиновники будут апеллировать к президенту Токаеву. А так как у последнего в определенной степени (в силу отсутствия вовлеченности в кланы и ФПГ – ред.) развязаны руки, то его воспринимают как реального арбитра.
— Были времена, когда нефть стоила $150 за баррель, сегодня — $70. Изменилась ли сейчас в свете экономических изменений, ситуация в обществе?
— Думаю, что нет. Нельзя подходить к этому вопросу в лоб – высокие цены на нефть есть мир, а низкие цены на нефть есть война.
Давайте мысленно вернемся в 90-е годы прошлого века. Тогда тоже цены на нефть были на довольно низком уровне. Но политическая жизнь в Казахстане была интереснее, и денег всем на все как-то хватало.
Поэтому, когда сейчас говорят, что Казахстану нужна цена на нефть в размере $100 за баррель, я отвечаю, что и при $10 за баррель страна жила и все было нормально.
Проблема в том, что часть казахстанской элиты за время высоких цен на нефть привыкла жить на сверхдоходы от сырья. И, естественно, выработалась привычка не экономить. А так как к хорошему человек привыкает быстро, а потом никак не хочет отвыкать, то при падении цен на нефть и потере сверхдоходов кое-кто начал отжимать «разницу» из бюджета, финансовой сферы и других источников.
Даже сейчас денег в стране хватает практически на все. Приток нефтяных денег в бюджет через трансферы из Нацфонда имеются, но практически нет ни мониторинга госпрограмм, ни контроля их исполнения.
В качестве обратного примера могу привести только отчет по первой пятилетке госпрограммы форсированного индустриально-инновационного развития. И все. По остальным госпрограммам таких отчетов просто нет.
— И что в этой ситуации делать Токаеву?
— Необходимо наладить прозрачность всех процедур от этапа разработки госпрограмм до этапа отчета по ним. Это функция Комитета национальной безопасности, Счетного комитета, финансовой полиции, администрации президента, но прежде всего – это задача правительства.
Надо отметить, что еще до смены власти в Казахстане премьер-министром стал Аскар Мамин, достаточно жесткий управленец и хороший практик. У него есть все, чтобы на этом посту достичь успехов. Мамин – это человек, который не боится ответственности, может организовать работу, и способен принимать самостоятельные решения. Такая комбинация: президент-арбитр и премьер-практик на данный момент может дать хороший результат.
Сегодня правительство вплотную занимается вопросом привлечения инвестиций, тема сама по себе очень болезненная. С одной стороны, власти постоянно хвастаются, что Казахстан – чемпион по привлечению инвестиций, с другой стороны, республика не может похвалиться большим количеством построенных заводов, новых производств, рабочих мест. Показатели по диверсификации казахстанской экономики – это, по большей части, виртуальные показатели, с реальностью не имеющие ничего общего.
В силу всего вышесказанного, тандему Токаев-Мамин вполне по силам если не раскрутить маховик казахстанской экономики, то хотя бы навести в ней элементарный порядок.
Понятно, что нужны жесткие меры. Понятно, что нужны аресты, конфискации, штрафы. Понятно, что нужно полностью перестроить систему управления экономикой. Понятно, что госаппарату нужно втолковать – бюджет не кормушка, а госпрограммы есть документы прямого действия и по ним необходимо достигать определенных вполне конкретных результатов.
Что примечательно, будучи спикером сената, Токаев занимался не только ведением заседаний верхней палаты парламента. В парламент стекается достаточно много информации о состоянии дел в стране, периодически депутаты сами генерируют необходимые идеи. Токаев как спикер совершил несколько поездок по регионам страны, мониторил ситуацию. Ну, и вспомните его очень толковое выступление на коллегии министерства внутренних дел.
— Возможно, именно Токаев может произвести громкие посадки высокопоставленных чиновников?
— Соглашусь, может. Но для него важнее наладить систему, при которой чиновники будут эффективно работать, полицейские — ловить бандитов, а не уподобляться им. Главное, чтобы была политическая воля.
У Токаева в силу возраста (родился 17 мая 1953 года – ред.) есть один, максимум, два срока. Он, я думаю, хотел бы, чтобы его президентство запомнилось не только тем, что он стал наследником Елбасы, но и эффективным решением ряда конкретных проблем общества. Такого рода ответственность перед историей, перед обществом, перед Казахстаном у него, наверняка, присутствует.
Но вместе с этим перед ним стоит очень сложная задача. Одно дело получить полномочия президента, совсем другое дело – завоевать авторитет и вес на этом посту. Если помните, то Назарбаев в разные периоды его президентства – разный человек. Менялся сам Назарбаев, менялось его окружение и взгляды, отношение к тем или иным вещам. И авторитет он завоевал своими силами. Все это Токаеву только предстоит сделать. Мы его знаем как дипломата, премьера, парламентария. Теперь надо узнать, как президента.
— Какими социальными проблемами Токаев займется в первую очередь? Сможет ли он стать по-настоящему «народным президентом»?
— В социальной сфере есть стандартный набор приоритетов. К примеру, повышение зарплат и пенсий. Но это касается только бюджетников, которую нельзя назвать самой большой прослойкой населения. И потом в данной сфере нет простых решений. Так именно социальные проблемы, которые обострились в прошлом году, привели к отставке прошлого правительства.
И Токаев, и пришедший на смену Сагинтаеву Мамин, и министры социального блока сегодня активно ездят по регионам, изучая проблемы на местах.
Есть проблемы диверсификации, тарифной политики, импортозамещения. Ни в одной сфере нет простых решений. В наших пресловутых госпрограммах много чего толкового написано. Проблема чаще в организации работы, в контроле над ней.
Казахстанские власти много лет подряд говорили о диверсификации экономики, борьбе с коррупцией и необходимости устранения административных препонов для развития бизнеса. Но все это не привело к реальным результатам: экономика не диверсифицирована, коррупция процветает, препонов становится больше.
При этом нельзя сказать, что у нас плохой государственный аппарат. По опыту общения с нашими чиновниками могу отметить, что профессионалов хватает. Людей опытных, понимающих, умеющих анализировать ситуацию, принимать решения и нести за них ответственность.
Сейчас госаппарат – это большое количество умных людей, которые не могут работать системно. Главная задача Токаева эти самые отдельные нейроны соединить нейронными связями, чтобы здравый смысл, опыт, образование и понимание находились в одной цепочке.
Денис САЗОНОВ