Напомним, что допинг-пробу у Кашечкина взяли 1 августа в Турции, где он был с женой на отдыхе. Затем Андрея обвинили в допинге – в переливании крови. Казахстанскому велосипедисту запрещено участвовать в соревнованиях. Затем по существующим правилам Международного союза велосипедистов уволен из своей команды “Астана”, то есть лишился своего рабочего места. С Кашечкиным мы поговорили во время его последнего приезда в Казахстан. Андрей рассказал нам о всех нарушениях, которые имели место во время процедуры допинг-контроля и исследования его проб. Все вместе это напоминает расправу над казахстанским велосипедистом, заявляет его окружение.
Кашечкину 27 лет. Он быстро приобрел репутацию звезды мирового велоспорта. Но ему прочили карьеру не просто классного гонщика. Потенциал казахстанца еще выше.
Андрей намерен до конца отстаивать свои права на трудовую, точнее, на соревновательную деятельность. Он готов в случае необходимости обратиться и в последнюю инстанцию – международный Страсбургский суд (Европейский суд по правам человека).
Подозрительная спешка
– Андрей, какого решения вы ждете от суда?
– Я жду справедливости в первую очередь. Сейчас у меня хотят забрать дело, которым я занимаюсь. Моя профессия – велогонщик. В данный момент у меня, точнее, у тех, кто меня отлучил от гонок, нет никаких доказательств, чтобы обвинять в переливании крови. На запросы выдать мне документы с анализами, подтверждающими, что обе пробы – А и В – дали положительный результат, мне говорят: ждите завтра-послезавтра. Прошло уже несколько месяцев, и по-прежнему никакого ответа. Вся эта история с самого начала странная.
– Почему у вас сложилось такое впечатление?
– Во-первых, как брали саму пробу – впопыхах, с нарушениями правил. Контролеры приехали в Турцию, где я отдыхал, 1 августа. Для меня это большим сюрпризом не стало. 50 сильнейших гонщиков мира заполняют специальные бланки, где обязаны указать свое местонахождение в любой день года. Такие допинг-контроли случаются как на гонках, так и в период между ними. Но контролеры появились поздно вечером. Я предложил перенести процедуру на следующее утро. Они настаивали: “Нет, сегодня”. Мол, мы можем прямо здесь, в коридоре, взять пробу. Сразу промелькнула недобрая мысль – к чему такая спешка? Я пригласил моих друзей и супругу, чтобы они стали свидетелями. У них был шок. Все-таки приехали в отпуск, и на тебе – даже здесь проверяют.
– Как отреагировали на положительный результат допинг-анализа в вашей команде “Астана”?
– 8 августа я уже тренировался дома, во Франции. Включаю телевизор и вижу себя по “Новостям”! Не понял, что случилось. Оказывается, меня подозревают в переливании крови. Телефон начал разрываться. Первым позвонил наш менеджер Марк Бивер и объявил: “У тебя проблемы, ты попался на эритропоетине”. Я говорю: “Что за бред, все об этом знают, в том числе пресса, а я – не в курсе!”. Он ответил, мол, жди, тебе сейчас вышлют факс из “Астаны”. Бивер находился вместе с Тони Ромингером (личный менеджер Кашечкина. – Прим. авт.). Я спрашиваю Ромингера: “Что будем дальше делать, что за ерунда, как разбираться?”. Он отвечает: “Мне хватает и без тебя проблем с допинг-скандалами – сейчас Александр Винокуров, до этого был Йорг Якше”, он является менеджером обоих… Мне в итоге пришел факс на бланке команды “Астана” – не из UCI (Международный союз велосипедистов) о том, что я “пойман на переливании крови”! Те люди, которые должны были встать на нашу защиту, – швейцарское руководство команды, сразу от меня отказались.
Против системы
– Наличие каких документов официально должно было подтвердить положительный результат пробы?
– Должно прийти письмо на мой адрес с уведомлением из лаборатории UCI, которого я до сих пор не видел. Меня консультировали друзья, врачи из других команд, какой тест сделать, чтобы доказать свою невиновность. На следующий день я сдал тест в государственном французском Центре переливания крови. Там специалисты сказали, что у меня все нормально, никаких отклонений. Я знал: того, в чем обвиняют, у меня не может быть.
– Какие еще нарушения имели место в вашем случае?
– Проба B по регламенту вскрывается в течение пяти дней. Профессора утверждают, что кровь в специальных боксах может храниться 10 дней, после чего она сворачивается. А мою пробирку продержали 22 дня и после этого утверждают, что анализ положительный. Специалисты-гематологи, которые работают с моим адвокатом, хотели бы посмотреть, каким образом был сделан мой тест, но у них нет такой возможности.
– Вы пытались сдать независимый анализ?
– У Международного союза велосипедистов (UCI) около 50 аккредитованных лабораторий. У меня есть время пересдать тест, потому как следы переливания крови сохраняются на протяжении 120 дней! Независимый тест нужно делать обязательно в Европе. Если сделать его в Турции, Казахстане или России, он будет считаться недействительным. Поэтому мы приехали с адвокатом в Бельгию, где хотели сделать тест в официальной лаборатории UCI. У меня взяли кровь, но, как только узнали мою фамилию, через два дня сказали, что именно Андрею Кашечкину UCI запретил делать дополнительный анализ. “Ты же не бандит и не преступник, почему нельзя?” – возмущается мой адвокат. Где бы я ни был – в Бельгии, в Испании, – мне во всех лабораториях отказали. Я шел туда не как велосипедист, а как обычный человек, который беспокоится о своем здоровье. Я на самом деле хочу узнать, что в моем организме творится. Я понимаю, по какой причине мне отказывают, – ведь если я докажу, что невиновен, у кого-то будут неприятности.
Один путь – биться до конца!
– Почему вы в суде решили сделать акцент на статье о нарушении прав человека?
– Мой бельгийский адвокат сказал, что если двигаться в направлении спортивного суда, то никто не встанет на нашу сторону. Потому что есть официально зарегистрированная лаборатория, где врачи давали клятву Гиппократа. А раз так, то там, мол, все честно, все чисто. А я приду и буду обвинять их в некомпетентности – выходит нестыковка… Поэтому мы выбрали другой путь, и если надо, то мы дойдем и до Страсбургского суда! UCI не может издавать законы, по которым все должны жить! UCI – это всего лишь предприятие, на котором мы работаем.
– Когда “поймали” Александра Винокурова на допинге, вы почувствовали, что ваше имя в списке следующее?
– У Александра все произошло во время гонки “Тур де Франс”, у меня – вне соревнований. Кто знал, что я следующий, что это охота? Когда я сам с этим столкнулся, понял, что здесь какая-то подтасовка. Мои защитники собирают документы, а 6 ноября в Бельгии начнется судебное разбирательство.
– Получается, что гонщики – всего лишь шахматные фигуры в руках крупных велосипедных структур?
– Пока меня это не коснулось, я не задумывался и не знал ничего. А сейчас понимаю, что когда человек попадает в такую ситуацию, то очень сложно реабилитироваться. Мы уже имеем множество странных случаев. Возьмем пример испанца Роберто Эраса, у которого взяли третью пробу, когда по всем правилам их берется только две! После выигранной им многодневки “Вуэльта Испания” в 2005 году его обвинили в допинге. Он получил два года дисквалификации. Эрас мне говорит: “Зачем тебе брать адвокатов, выбрасывать деньги, возьми два года дисквалификации. Ты один – и это бесполезная борьба!” Я ему объяснил, что, когда с ним все это случилось, ему было 32 года, он уже сделал свою спортивную карьеру, а мне только 27 лет. Когда мою карьеру рубят на корню, я буду продолжать добиваться справедливости.
Наша справка
В 2006 году Андрей Кашечкин стал третьим на знаменитой однодневной гонке “Сан-Себастьен”. Был третьим в общем зачете престижного “Тур Германии”. Произвел настоящий фурор, став бронзовым призером на одной из крупнейших многодневок – легендарной испанской “Вуэльте”.
В 2007 году был третьим призером в итоговой классификации таких популярных и уважаемых многодневок, как “Тур Романди” и “Дофине Либере”.
Марина ХЕГАЙ. Фото Тахира САСЫКОВА