Две жительницы Алматы — Оксана Салонова и Елена Гусева — столкнулись с одинаковой бедой: их 60-летние матери заболели страшной болезнью — деменцией.
НАША СПРАВКА:
Деменция (лат. dementia — безумие) — приобретённое слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности с утратой в той или иной степени ранее усвоенных знаний и практических навыков и затруднением или невозможностью приобретения новых.
Однажды женщины поняли, что не смогут предоставить своим матерям стопроцентное внимание, а центров для заболевших деменцией в Алматы становилось все меньше.
— Одним вариантом было взять сиделку, второй вариант — размещение в центрах, но многие из таких центров закрываются, а цена в них примерно около 10 тысяч тенге в сутки, — говорит Елена Гусева.
Поэтому две женщины, поддерживая друг друга в горе, решили вдвоем арендовать дом в нижнем районе ВАЗа и нанять одну сиделку для своих матерей.
— Дом одноуровневый, без порогов, с теплыми полами, чтобы не мерзли бабушки, с огороженной территорией, с которой не выйти. Сейчас мы еще двоих человек ищем, чтобы поделить расходы, так как на двоих они сейчас составляют 400 тысяч тенге, — рассказывает Оксана Салонова.
В этом году матере Оксаны исполнилось 60 лет, но еще в 2015-м она стала замечать, что мама часто стала забывать все.
— Она стала путаться со временем, временные рамки сместились. Зимой 2015 года мне позвонили соседи из маминой квартиры и сообщили, что она бьется в истерике в квартире, говоря, что её закрыли и бросили. Когда я приехала, она сидела как ни в чем не бывало и заявила, что ничего не произошло. «Они все врут», — сказала она.
Это был яркий сигнал, после которого женщина с матерью обратилась к невропатологу.
После того как невропатолог посмотрел анализы, было назначено лечение курсом капельницы. Матери Оксаны поставили диагноз "энцефалопатия". Но когда началось лечение, состояние женщины ухудшилось. У нее все чаще стали возникать приступы агрессии.
— Со взрослыми людьми она была адекватна. Но когда оставалась с сыном, она утверждала, что ей нужно куда-то идти, что у нее есть работа, хотя она пенсионерка. Она вырывалась и уходила в никуда. После курса капельницы стала пить лекарства. А через три месяца снова наступило ухудшение. Она не понимала, на какой автобус садиться, раза три она потерялась. Нам хватило переживаний по самую макушку. Мы снова обратились к невропатологу, и она назначила еще курс капельниц.
Повторный курс не увенчался успехом.
— На пятой капельнице, выйдя из кабинета, она как будто не узнала меня. Приехав домой, она села в уголочек и тихо так говорит: «А вы же меня на улицу не выгоните? А то я не знаю, где я». Это был первый шок. Врач сказал мне: "Доделаем капельницы, потом поговорим" .
Самый ужас, по словам Оксаны, заключался в том, что после неудачного лечения врач сказала: «Я поставила вам энцефалопатию, потому что не имею права ставить другой диагноз. Такой диагноз вам может поставить только психиатр, идите к нему».
Когда Оксана пришла к психиатру, тот сказал, что сразу видно по первому анализу, что у её мамы деменция.
— Все то лечение, которое мы проводили полгода, не только было ненужным, оно вредило. Все эти системные капельницы рассчитаны на то, что кровь должна разжижаться и разгоняться для обеспечения мозга кислородом. А при деменции нельзя делать такое, так как сосуды лопались, большая часть мозга не получала ничего и отмирала.
Сначала рассеянность, забывчивость, раздражение, потом резкое ухудшение — болезнь матерей, по словам алматинок, протекает словно волнами, то стабилизируясь, то явно ухудшаясь.
— Уже третий год мы болеем так, и все идет только в прогрессию. Это болезнь, от которой нет лечения, нет лекарств. Максимум, что мы могли сделать, — это создать условия для человека. Болезнь очень страшная. Человек забывает все, не просто своих детей, свой возраст, своих внуков, а все, включая бытовые навыки, как переодеться, как сходить в туалет, забывает поесть, — рассказывает Оксана.
У мамы второй женщины, алматинки Елены Гусевой, болезнь развивалась похожим образом.
— Пока я была на работе, моя мама могла позвонить моим родственникам и рассказать, что я ушла от нее, что её зять — алкоголик, что внуки её бросили. И поначалу ей верили все, ведь она адекватно общалась.
Потом родственники поняли, что женщина тяжело больна.
— Сначала мои близкие думали, что я хочу упрятать её в центр для сумасшедших. Но ей был необходим постоянный уход. Не только медицинский, с таким человеком очень тяжело быть морально. Человек, забывая свою жизнь, теряется, становится агрессивным против всех. Каждое слово, сказанное ему, он воспринимает в штыки. А через 5 минут он уже не помнит, что делал и что говорил. А как окружающим с этим жить?
Особенно трудно было детям Елены. Они не понимали, что случилось с некогда доброй и заботливой бабушкой.
— Она могла сцепиться с внуком за конфету, ударить его, обидеться, уйти, а потом вернуться, ничего не помня. Стала постоянно обвинять внуков в воровстве, размазывать еду по столу, знакомиться каждый день с соседями.
Мама Елены начала ассоциировать себя с 16-летней девочкой-подростком.
— Она стала вспоминать своих родителей постоянно, спрашивать, где они, рассказывать постоянно про свое детство.
У Елены и Оксаны больше нет надежды на то, что их матери излечатся. От деменции нет лекарств, необратимые нарушения в работе мозга кардинально меняют всю жизнь человека.