Четыре года назад, когда “Вий” победно прошел по экранам кинотеатров, побив все рекорды кассовых сборов, читатели “КАРАВАНА” с гордостью узнали, что режиссер нашумевшего фильма – карагандинец Олег СТЕПЧЕНКО.
А недавно мне позвонил друг юности Олега Степченко заслуженный тренер РК Нургазы ЖАРЫЛГАПОВ со словами: “Ну что же ты сидишь, Олег новый фильм снял – “Тайна печати дракона. Путешествие в Китай”. Там у него Джеки Чан снялся, Арнольд Шварценеггер. Хотя у него есть ограничения по общению с прессой, я уже договорился о новом интервью!”.
Разумеется, упустить такую возможность мы не могли…
О переплетении мифов и выходе из зоны комфорта
– Олег, мир томится в ожидании премьеры одного из самых дорогостоящих фильмов в истории российского кинематографа, уносящего нас в мифологию Китая. Как вышло, что вторая часть трилогии унесла вас столь далеко от российской классики?
– Я придумал персонаж – это англичанин Джонатан Грин. Он путешествует по всему по миру в поисках интересного и все время попадает в водоворот мистических событий. Как раз такая история произошла с ним на хуторе, когда он встретился с Вием. А в следующую переделку попадает уже в Китае. Второй фильм – “Тайна печати дракона. Путешествие в Китай”. Там он волею судьбы становится одной из причин освобождения дракона из темницы. У меня все построено на первых божествах, легендах и мифах. В третий раз мне хотелось бы, чтобы он оказался в Индии.
– Вы сами выбираете страны для съемок?
– Ой, ну конечно! (Смеется.) Мой личный интерес – выйти из зоны комфорта. Только тогда начинается творчество, а значит, энергия и адреналин. Я хочу понять, как устроен мир, как в нем все взаимодействует друг с другом. Узнать изнутри другие культуры. Снимая этот фильм, я почти безвыездно прожил в Китае три года.
– Вы изучали мифологию Китая специально для съемок фильма?
– Конечно, и знаете, что меня поразило? Мифология Вия находится рядом с мифологией о драконе.
Известно ли вам, что по китайской мифологии чай, который мы пьем каждый день, произошел из ресниц дракона.
Это абсолютно тождественный Вию образ. Ресницы Вия проросли до самой земли, и ему только вилами можно поднять веки, настолько они мощные. И когда я услышал легенду о происхождении китайского чая, то сразу провел параллель с Вием. Поэтому следующим пунктом назначения Джонатана Грина стал именно Китай. Сценарист Александр КАРПОВ: Что после “Вия 3D”?
О крутых технологиях
– Ваш “Вий” в 2014 году стал рекордсменом не только по кассовым сборам, но и по передовым цифровым технологиям. Чем удивит “Тайна печати дракона”?
– Технологии сейчас стали более доступны. Второй фильм мы также снимали в 3D. Но это настоящий 3D, а не то, как делают другие. Снимают простой камерой, а потом вырезают каждый предмет и двигают подальше, на задний план. Над этим работают тысячи людей по всему миру. Сидят и кадр за кадром режут все это, а потом отправляют в тот же Голливуд.
А мы классически снимаем двумя камерами. Это наши разработки, мы уже в это вложились, когда снимали “Вия”, и не хотели этого упускать.
Это по-настоящему качественный 3D, поэтому фильм в любом случае будет отличаться. Те, кто придет смотреть его в очках, поймут. Это будет кино с полным погружением.
– Вы патентовали ваши разработки?
– Эта система давно запатентована, и вся оригинальность заключается в том, что чем меньше устройство, тем мобильнее и интереснее съемки. Мы снимали на камеры, которых было всего восемь штук в мире. Ну мы их и забрали. Как только они появились, сказали: “Давайте-ка их все сюда!” (Смеется.).
Они маленькие, размером с фотоаппарат. С ними можно бегать, делать трюки, в руках можно держать.
А раньше камеры были величиной с холодильник.
Как достать звезду
– В вашем новом фильме заняты легенды мирового кинематографа – Джеки Чан, Арнольд Шварценеггер, Рутгер Хауэр. Как вам удалось собрать такой звездный состав?
– Здесь действует понятие “надо”.
Если ты заходишь в офис Джеки Чана, сразу видишь: его время расписано на пятилетку вперед.
И свободного времени у него просто нет. Начинаем колдовать: а вдруг у корейцев съемки сдвинутся, и он туда не полетит? И точно сдвигаются съемки. Тогда мы просим включить нас в их график (смеется). У нас же сначала должен был сниматься Джейсон СТЭТХЭМ. С ним долго велись переговоры, и он уже был готов. Но вдруг случился теракт, где должны были проходить съемки.
Он звонит и говорит: “Я готов сниматься у вас”. Отвечаем: “Сейчас не можем начать снимать, потому что Джеки не может. Вы же должны встретиться, у вас десять дней совместных съемок”. Договорились сдвинуть график.
И тут вдруг Стэтхэм звонит и говорит: “Снимаюсь в “Форсаже”. И тогда мы понимаем, что нам нужно искать ему замену. Потому что дальше тянуть некуда. Выбираем, ищем. Сам Джеки предлагает возможные варианты. Знаете, у нас ведь хотел сниматься Том Харди, исполнитель главной роли в “Веноме”. Джеки Чан всерьез загорелся идеей снять фильм в Казахстане
Он был готов приехать, но Джеки сказал: “Нет. К сожалению, это не мой уровень”. Ну что было делать? Его уровень – это Шварценеггер.
Сначала пишется письмо, потом его рассматривают агенты и только потом сам актер. Через месяц Шварценеггер сказал: “Я готов выехать”. Так что здесь всё на грани… И вот представьте, у нас было около 1 200 рабочих в Китае на площадке, декорации на миллионы долларов уже собраны, и здесь такие нюансы.
О курьезах и соревновании звезд
– А психологическая сторона? Когда в фильме задействованы такие актеры, не тянет ли каждый из них одеяло на себя? Насколько капризны звезды в бытовом плане?
– Их райдер меня не касается, поэтому их запросы мне неизвестны. Но курьезы были. Так, например, Шварценеггер в Китае не так узнаваем, как у нас. И он шел и курил сигару. Тут к нему подошел какой-то охранник, родом из китайской деревушки. Арни он знать не знал и строго так сказал: “Вы почему здесь курите? Нельзя здесь курить”. Пришлось подчиниться.
Но поймите, звезды, которые дают добро сниматься в кино, такие как Джеки и Арнольд, они и все их окружение долго и скрупулезно изучают, кто их будет снимать, что это за люди.
И если они сказали “да” – значит проблем с ними не может быть никаких. Они – профессионалы высочайшего уровня, и работать с ними одно удовольствие.
– А как насчет разногласий на съемочной площадке? Ругались или как?
– Ну как без этого! (Улыбается.) Например, стоит Шварценеггер, произносит свой текст и тянет цепь. Он ее должен постоянно натягивать, до звона. У них идет спарринг с героем Джеки Чана. А цепь висит. Подхожу и говорю: “Ну, Арнольд, ты тяни сильнее, натягивай, тащи этого Джеки!”. А он мне отвечает: “Олег, я тащу, как могу, это Джеки слабак”. (Смеется.) Подхожу к Джеки: “Арнольд говорит, что это вы не натягиваете цепь”. Он: “Ах ты! Ну сейчас мы посмотрим!”. Вот такие они – как дети стебутся друг над другом.
– А импровизации были?
– Ну конечно. Мы их для этого и взяли. Они играют так, как умеют.
Надо сказать, они выкладывались сверх того, что я хотел от них. Это же настоящие актеры, они не играют в “полноги”.
Наоборот, соперничают между собой, кто круче. От них такая энергетика прет! И здесь главное – не увлечься самому и вовремя сказать: “Стоп, снято!”.
О Воле, внутренней свободе и трудолюбии
– Среди этого звездного состава я увидела имя Павла Воли и удивилась. Как он попал в такой звездный состав?
– Это “чтобы все спрашивали” (смеется). А если серьезно, он хорошо сыграл свою роль. Паша Воля играл Меньшикова, а Меньшиков – это аферист, который бесконечно всем пудрил мозги. Но в то же время он человек большого обаяния. Я перепробовал много актеров на эту роль.
Никто из них не дал мне того, что Паша. Все прекрасно играли, справлялись, но вот такой легкости, плутовства, как у Воли, ни у кого не было.
Поэтому я Волю и взял на эту роль. И не пожалел. Он играл в сцепке с Рутгером Хауэром – они просто спелись там на площадке. И спились (смеется). Есть такие сцены в фильме.
– Павел Воля дотянул до уровня своих звездных партнеров по фильму?
– Кстати, да. Он абсолютно этого уровня. Его отличают внутренняя свобода и отсутствие комплексов. При этом он трудяга страшный. Использовал любую возможность, чтобы порепетировать. Понимал, куда он попал, и от этого у него было больше желания выглядеть “на уровне”.
О выборе названия и цензуре
– Я прочитала в Интернете, что изначально ваше детище носило другое имя – “Вий-2. Путешествие в Китай”. Почему название изменили на “Тайну печати дракона. Путешествие в Китай”?
– Когда начинаются съемки, фильму всегда дается рабочее название. А затем, как правило, оно просачивается “в мир”. Мы же первые за всю историю получили право назвать наш фильм не только национальным российским, но и национальным китайским. То есть “Тайна печати дракона. Путешествие в Китай” является национальным китайским фильмом. Сначала хотели назвать просто – “Путешествие в Китай”.
Они сказали: “Ну и как это будет выглядеть? Мы, китайцы, пришли смотреть “Путешествие в Китай”? Абсурд! Для вас это название, может, и хорошее, а для нас не очень.
Давайте искать что-то общее”. “Вий-2” тоже в Китае никто не поймет. Поэтому выбрали что-то такое, о чем кино. Чтобы не обмануть зрителя. О тайне, о загадках, о драконе…
– Это правда, что ваш фильм долго проходил цензуру в Китае?
– Конечно, это же Китай! Там любой фильм должен пройти цензуру. Это долгая процедура. Там огромное количество фильмов, которые просматривает специальный комитет. И только потом даются пояснения. Все это вносится в контракт. В нашем случае цензура заключалась в том, что: а) они увидели там свое кино, им это надо, им это интересно; б) дракон должен быть традиционным китайским, а не каким-нибудь трехголовым, европейским.
– А не было моментов, которые они хотели вырезать, а вы – отстоять?
– Не-не-не! На самом деле, они демократичные ребята. По сути, мы тоже не давали им повода усомниться в нас. С другой стороны, если бы хоть что-то было не так, хотя бы одна капелька “излишеств”, они бы сразу – чирк! – и поставили печать “нет”. Я вообще все время говорю: “Нам бы такую цензуру, как у них”. Было бы неплохо. Потому что цензура у них здравомыслящая. Те, кто называет свободой то, что происходит в нашем кинематографе или еще где-то, на мой взгляд, заблуждаются.
Как превратить мечты в реальность
– Только декорации вашего фильма обошлись в миллионы долларов, а “Тайна печати дракона” стал одним из самых дорогостоящих фильмов за всю историю российского кинематографа с бюджетом в 2,8 миллиарда рублей. Как вам удалось найти столько денег?
– Находить инвесторов всегда тяжело. Но только до того момента, когда в фильме согласятся играть звезды. Тогда он становится всем нужен. Без первого моего фильма не было бы второго. “Вий” стал самым кассовым фильмом 2014 года, собрав 1,5 миллиарда рублей. Если не будет успеха у “Тайны печати дракона”, под угрозой окажется индийская часть трилогии.
– Признайтесь, в “Тайне печати дракона” есть что-либо, что вы позаимствовали из карагандинского прошлого?
– Можно сказать, 90 процентов. Мы все в Караганде бредили восточными единоборствами. Карате – вид спорта, которым занимались все парни. Мы ходили на карате, смотрели фильмы с Джеки Чаном и Брюсом Ли и мечтали, что когда-нибудь тоже научимся так драться. И эти юношеские мечты сейчас в “Тайне печати дракона” реализованы.
Джеки Чан, бесконечное кунг-фу, сцены драк, полный экшн. Мечта карагандинского идиота (смеется).
– Ну почему же? Вы же осуществили свои мечты. Может, даже перевыполнили их…
– Мне тогда и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь не просто увижу Джеки Чана, на которого молились все карагандинские пацаны, а буду снимать его в своем фильме. Ведь все мы родом из детства. Где-то и я был самим Джеки Чаном, а где-то представлял себя лучше него. Ощущение детского полета мечты – без границ, без запретов, оно самое важное в достижении целей. Не надо ставить себе запретов.
О вдохновении – от истоков
– Скажите, Олег, а у вас когда-нибудь была мысль снять фильм, в котором была бы хоть мельком показана ваша малая родина?
– Я хотел, чтобы мой герой и через Казахстан проехал. Если бы были какие-нибудь спонсоры, инвесторы, продюсеры с казахстанской стороны, мы бы обязательно проехали по всему Казахстану. Олег СТЕПЧЕНКО: Все началось в Караганде
– А может ли быть, что ваша тяга к мифологии, мистике тоже берет истоки из карагандинского прошлого? Ведь у нас здесь очень много городских легенд.
– Да, Караганда – особенный город. Это своеобразный Вавилон, где произошел сплав культур. Здесь были в ссылке лучшие умы цивилизации, представители разных народов и менталитетов. Считаю, Караганда в этом плане имеет мировую ценность, ибо в ней собрана мировая культура.
– Если представить гипотетически, что вам нужно показать Караганду в вашем фильме, то какую ее часть вы бы выбрали?
– Даже не знаю. Черных пирамид – терриконов уже нет. А я жил среди них, это очень интересные образы. Вырос в Пришахтинске.
Караганда в моем представлении – это какой-то рай. Я безмерно благодарен этому городу просто за то, что он есть.
Считаю, что если на свете есть что-то неизменное, то это Караганда. Здесь я черпаю вдохновение, возвращаясь в детское ощущение покоя и тишины. Это же всё опыт, который потом складывается в драматургию.
P. S. Выражаем благодарность за организацию интервью другу Олега Степченко Нургазы Жарылгапову.
Караганда