Такое мнение исследователь социально-политических процессов Айдар АМРЕБАЕВ озвучил в Астане на форуме, посвященном пятилетию этой китайской инициативы.
Кровоточащая проблема
В кулуарах форума мы побеседовали с экспертом на эту и другие темы казахстанско-китайских отношений.
– Айдар Молдашович, положение этнических казахов в Китае остается чувствительным вопросом. Ваш взгляд на ситуацию?
– Усиление давления на национальные меньшинства в СУАР – это болевая проблема, она кровоточит. Эта тема многослойная, комплексная, нельзя сказать: китайцы на казахов давят. Они и на ханьцев давят. В КНР создана система социального кредита доверия, когда информационная система больших баз данных отслеживает поведение граждан, их лояльность к государству. С моей точки зрения, это ограничение прав человека, но это внутреннее дело Китая.
– О ситуации с казахами в СУАР бывший посол КНР в РК говорил так же: “Если дело касается граждан, у которых есть китайские паспорта, – это чисто внутренние дела Китая”. И просил не вмешиваться.
– Де-юре он прав. Это как если бы русская диаспора обратилась с просьбой защитить ее интересы и права в Казахстане к президенту России. Это было бы некорректно, и мы бы имели право сказать: “Это не ваше дело, это граждане Казахстана”.
Но де-факто есть такой момент, как этническая, культурная солидарность, ведь, по большому счету, речь идет не о казахской диаспоре, а о казахской ирреденте – населении, которое не иммигрировало в Китай в силу каких-то обстоятельств: казахи жили на этой территории исторически, значит, они должны получить достойные условия проживания.
Здесь речь идет о единой общности, о культурной, языковой, ментальной идентичности. Мы не можем равнодушно смотреть на то, что там происходит, как они себя чувствуют.
Айдар АМРЕБАЕВ
Остаются вопросы с казахами, желающими получить гражданство Казахстана, нарушившими те или иные правила и нормы КНР. Об этом говорят международные правозащитные организации. Но официально мы не имеем возможности требовать что-либо от Китая – это граждане КНР, и они находятся под его юрисдикцией. Хотя наш МИД ведет необходимые переговоры с соответствующими их ведомствами по каждому прецеденту, вызывающему вопросы. В частности, недавно министр Кайрат Абдрахманов докладывал о решении вопросов с 675 гражданами Казахстана по “Синьцзянскому кейсу”.
Другое дело – журналисты, эксперты или общественные организации, партии: они могут привлечь внимание к этой проблеме. Есть, например, авторитетная партия “Нур Отан”, почему бы ей не поехать в Пекин и не обсудить эти озабоченности за столом переговоров с руководством Компартии Китая.
Кстати, известный своей жесткостью позиции по отношению к национальным меньшинствам господин Чэнь Цюаньго является главой парткома СУАР и членом политбюро КПК. В чем причины казахстанской синофобии
Лагеря: есть или нет?
– Есть информация, что в августе в Поднебесную по приглашению МИД КНР ездила делегация казахстанских общественников, бывшие оралманы…
– Да, они встречались с официальными лицами в Пекине, Кульдже, Урумчи, Ухани. У людей появилась более объективная информация. Если бы еще их допустили в лагеря (речь о так называемых лагерях политического воспитания. – Прим. авт.), чтобы они могли понять, что это за учреждения. Домыслов много. А Китай, насколько я знаю, официально не признает существование этих мест.
Так или иначе, ситуация в Синьцзяне требует больших компромиссов и вовлечения широких авторитетных кругов.
Среди китайских экспертов и ответственных людей на государственном уровне есть понимание: если синьцзянская проблема не будет решена позитивным образом, то реализация проекта “Один пояс – один путь” будет осложнена.
На различных площадках я предлагал инициировать общие социальные пространства в местах компактного проживания казахов в Китае и родственных им зонах на территории Казахстана. На основе этого впоследствии могут быть созданы свободные экономические зоны или зоны свободной торговли между странами. Но сейчас идея ЗСТ торпедируется по линии Евразийской экономической комиссии.
Хотя это возможность для роста регионов и отраслей экономики, когда можно создавать кластерные системы взаимодействия двух экономик – КНР и РК, а возможно, и стран Центральной Азии.
Кроме того, это инструмент социального капитала: чем лучше люди будут жить, тем меньше “бардака” будет в голове, тем меньше они будут думать о терактах. А у китайцев понимание такое: надо установить жесткий порядок, а потом заниматься бизнесом. Так не бывает – надо мотивировать людей к хорошей жизни, и тогда они не будут думать о плохом.
Скрепки в глобальном мире
– Перейдем к экономическим отношениям Казахстана и Китая. Как вы их оцениваете на данном этапе?
– Гипотетически Китай для нас – все-таки больше возможность для развития, чем опасность. Это большой и заинтересованный источник инвестиций для развивающихся стран, особенно в условиях уменьшения и ужесточения условий международного инвестирования.
Во-вторых, это поистине неисчерпаемый рынок потребления. Уровень жизни в Китае растет. В-третьих, это основной источник производства всего, что мы сегодня с вами потребляем. От канцелярской скрепки до компьютерных приложений! Похищенный в Китае казахстанец полгода ждет суда
Поэтому, хотим мы того или нет, должны экономически взаимодействовать. Однако есть и определенные риски, вызванные уменьшением казахстанского содержания нашей экономики. Но это связано больше с нерасторопностью наших бизнесменов, инертностью чиновников, закрытостью и высокой коррупционной составляющей наших международных сделок. Китайцы просто используют эту ситуацию в своих интересах.
Аудит пятилетки
– А какую оценку поставите первой пятилетке реализации китайской инициативы “Один пояс – один путь”?
– Казахстан является главным участником в западном направлении проекта и испытывает как достижения, так и проблемы. Среди последних – вопрос декриминализации бизнеса на “Шелковом пути”. В Китае, как вы знаете, идет масштабная кампания по борьбе с коррупцией. Эта проблема актуальна и для нас. Тендерные технологии отката выделенных средств у всех на слуху. Есть и другие теневые схемы. Коррупционная составляющая этих проектов достаточно высока.
Сейчас в КНР в рамках антикоррупционной кампании идет в том числе аудит пятилетки реализации “Пояса и пути”. Власти смотрят, насколько инвестиции были эффективны, в какие отрасли, что это дало Китаю. Будет создана новая комиссия по “Пути”, со следующего года начнется дальнейшее бюджетирование этой программы.
Долги придется возвращать
– Кстати, о деньгах. Любые инвестиции рано или поздно придется возвращать…
– Прямые инвестиции из Китая заметно снизились. То есть мифы о “закредитованности” казахстанской экономики не имеют под собой оснований. Хотя, конечно, нужно быть крайне осторожным в вопросе привлечения любых иностранных инвестиций и предложений извне. Пример той же Шри-Ланки или Кыргызстана должен быть для нас показательным, а прецедент отказа Малайзии от участия в “Поясе и пути” – и вовсе поучительный. Что больше всего пугает казахстанцев в сближении Китая и Казахстана и есть ли на это основания
Нужно внимательно изучать складывающуюся конъюнктуру, внутреннюю ситуацию в Китае, текущие тренды и стратегические риски. Это вопрос умения вести переговоры, держать удар, защищать свои национальные интересы. В этом плане нам надо быть более рачительными, думать о перспективе создания самодостаточной и устойчивой экономической системы.
Есть еще одна очень важная проблема – у нас абсолютно различается статистика. Часто это становится предметом возникновения слухов. Нужны какие-то общие подходы к финансовой и статистической отчетности, если мы ведем совместную экономическую деятельность.
Вызывают нарекания разночтения в таможенной статистике: сколько в Казахстане проходит товара, по какой сумме, как исчисляются налоги, таможенные сборы. Часто статистика КНР и РК не коррелируется, нет баланса. А когда цифры втемную – это повод для коррупции…
АСТАНА