Ольгу увезли из Казахстана подростком. Она взрослела в ФРГ и сейчас внешне ничем не отличается от других служащих франкфуртской фирмы, занимающейся оптовой распродажей минеральной воды. И говорит по-немецки так же чисто, как и коренные жители ФРГ. Но пару раз слышала, как коллеги все равно отзывались о ней как о русской.
Такой вот парадокс: в Караганде подружки частенько называли ее немкой. Но среди немцев она – русская.
В банке данных – вся подноготная
Поменять работу, правда, Оля решилась вовсе не из-за этого. Просто подвернулся более выгодный вариант. И по расстоянию от дома, и по зарплате, и по объему должностных обязанностей…
Прежнее начальство было этим решением явно недовольно. Но виду не подало, а выразило свои негативные реакции, как вскоре поняла экс-казахстанка, весьма коварным способом.
В современной Германии не существует трудовых книжек в нашем традиционном понимании. На каждого работника – свой банк данных в компьютере, доступ к которому имеет ограниченный круг государственных служащих.
В этом банке хранится многое. Практически вся биография. Трудовой путь. Переезды с места на место. Нарушения общественного порядка. Ну и, конечно, характеристики от начальства по месту работы. Или, как их здесь называют, Arbeitszeugnis. Этакое рекомендательное письмо для сотрудника при его добровольном либо вынужденном увольнении.
Причем наша универсальная и такая обтекаемая формулировка “уволился по собственному желанию” на Западе не значит вообще ничего. Здесь все описывается обстоятельно и подробно.
Или, как пояснила в своем блоге сама Ольга: “На листе формата А4 черным по белому выложат всю вашу подноготную: во сколько приходил, как проявил себя на работе, как общался с коллективом, какие проступки совершил и т. д.”.
Гадости – между строк
При всей обширности данных самое важное все равно кроется между строк. И читается только опытными кадровиками. Потому что для неискушенного взгляда практически все западноевропейские, особенно германские характеристики – образец позитивизма. Ни одного худого слова даже в адрес разгильдяя и прогульщика!
Но, если написано, что “господин N отличается особой общительностью, что оказывало свое воздействие на обстановку в коллективе”, менеджеру по приему на новом месте следует читать: “Ахтунг! Нанимающийся к вам тип иногда употребляет спиртное в рабочее время и мешает своим коллегам!”.
У Ольги в характеристике, например, выделялась такая невинная на первый взгляд строка: “Не без интереса относилась к заданиям от руководства”. Что в действительности для менеджера по кадрам означает:”Тянула лишь столько, сколько на нее возлагают. Не проявляя инициативы и не хватая с неба звезд”. За фразой “Располагает профессиональными знаниями, у нее есть здоровая уверенность в себе” кроется примерно такой смысл: “Слишком много о себе думает, в то время как подкрепить самомнение особенно нечем”.
Попробуй докажи!
“Официально нигде и никем не поощряется такой вот тайный код в служебной документации, – пишет Ольга, чуть было не получившая “отлуп” по новому месту работы. – Но доказать в суде сговор кадровиков практически невозможно – к вежливым и вроде бы доброжелательным словам не придерешься!”
К счастью для нашей землячки, ее муж, коренной житель Германии, еще от отца, бывалого клерка, почерпнул опыт иезуитского крючкотворства. Он вовремя остерег жену, и та вежливо, но твердо попросила изменить должным образом самые опасные формулировки. Но не всем так везет!
Вот и удивляются потом многие наши бывшие сограждане – вроде расстались с бывшим начальством по-хорошему, добрые слова в характеристике написаны, почему ж больше нигде их на работу не берут?
Сергей ЗОЛОВКИН, наш собственный корреспондент в странах ЕС