Захотелось большего
– Клара Борисовна, нечасто вас можно увидеть в трагическом образе…
– Он разный – и трагический, и комедийный. Да, вы правы, нечасто, и это вообще моя первая проба в театре. Никогда не доводилось играть в драматическом спектакле, я ведь эстрадная артистка, или, как называют в народе, юмористка. Но в какой-то момент показалось, что хочется большего! Поэтому я нашла пьесу, показала ее Лене КАНЕВСКОМУ. И, к счастью, он сказал: “Будем играть!”.
Каневский выдвинул свои условия, что репетировать и играть мы будем в тель-авивском театре “Гешер”. Работать приходилось в чудовищную жару! На самом деле очень сложно найти достойную пьесу, чтобы она была на хорошем уровне, с хорошим вкусом и юмором. Тем более мы – не молодые артисты, перед которыми открыт весь мировой репертуар. Я уже не сыграю ни Джульетту, ни Дездемону. Этель (главная героиня постановки “Поздняя любовь”. – Прим. авт.) и есть мои Джульетта и Дездемона!
– В “Гешере” вы работаете на постоянной основе?
– Я вообще не работаю ни в этом, ни в каком другом театре. Каневский служит в “Гешере”, а мой хороший знакомый Евгений АРЬЕ, режиссер нашего спектакля, является создателем и руководителем театра. Сейчас в “Гешере” много израильских артистов, воспитанных Арье. А начинал он с актерами из бывшего Союза, которые приехали в Израиль, не зная ни языка, ни культуры. Жене удалось сделать замечательный театр! Когда труппа была на гастролях в Москве, то произвела там фурор, причем играя на иврите.
От малых спектаклей – к большим
– Вы, как артист разговорного жанра, цените тишину?
– Больше всего. Даже в юморе. Бывает смешно не когда ты что-то говоришь, а когда молчишь. И вообще мне нравится, когда есть аура, аура – это всегда тишина. Аура не орет о себе, она вокруг. Ты внутри действуешь, а вокруг происходит тишина. На эстрадных концертах люди замирают от того, что им интересно, от того, что они не ожидают.
То, что я делаю на эстраде, – это тоже актерские работы. То есть не просто стою на сцене, шучу, анекдоты рассказываю. Это же как маленькие спектакли. Поэтому я и пришла к этому большому спектаклю – оттого, что всю жизнь играла маленькие!
– Вы много путешествуете, приходится ли дополнительно адаптироваться под публику?
– Казахи, например, прекрасно говорят по-русски, даже лучше, чем русские. И они прекрасно чувствуют юмор. Мы как-то вместе с Романом Карцевым были в Лондоне с концертом. В отеле, где мы остановились, жили сплошь одни казахи. Мы с ними познакомились в ресторане и пригласили всех на наш концерт. Они пришли и хохотали от души.
Я как-то приехала в Вильнюс, где меня встречал известный местный юморист, который переводит тексты Жванецкого и Альтова на литовский язык и читает их тамошней публике. Я попросила его рассказать хоть один свой анекдот. Он задумался и ответил: “У нас нет своих анекдотов”. Понимаете, мне кажется, что люди должны быть вместе, их объединяют литература, юмор, культура. Когда в Москве проходит международный театральный Чеховский фестиваль, я смотрю спектакли на французском, английском, мне это интересно. Это же взаимопроникновение культур.
Секс и политика – самые смешные темы
– Над какими темами сегодня люди больше всего смеются?
– Над тем, над чем и всегда смеялись. Эти темы определены мировой юмористикой за многие годы – секс, семейные дела, политика. Их очень немного. И, вообще, драматургических тем тоже немного. И вокруг них играет весь театр и шутит весь юмор. Вот Тетя Соня (самый известный образ Новиковой. – Прим. авт.) – это и политика, и быт. Что такое юмор? Вышучивание того, что происходит в жизни.
– А кризис, по-вашему, – это смешно?
– Конечно. Можно смеяться над всем, даже над тем, над чем смеяться считается непозволительным. Главное – как это делать. Бывает, на прощальных мероприятиях, когда провожают человека в последний путь, вы увидите, сколько вокруг смешного.
– Кому вы позволяете подшучивать над собой?
– Всем! Важно, как это делается. Если по-хамски – я не позволю. Вы же знаете, шутки могут быть неприятными, а можно шутить с иронией, легко и просто. Мера человеку дана свыше. Когда мы говорим ребенку “Знай меру”, подразумеваем, что он ее не знает. Выходя на публику, вы прекрасно знаете, от чего вам становится неловко. Это значит, что нет меры. А ловко тогда, когда есть мера, хотя шутки могут быть теми же. Важно, как их подать.
Хочу быть той, кто я есть
– Правда, что вы не едите мяса птицы?
– Я не потребляю вообще никакого мяса, уже больше 20 лет. Также ничего не ем в день спектакля, в день концертов, только вечером могу что-нибудь съесть на ужин.
– Что вас привело к этому?
– Ничего. Я не придерживаюсь никакой диеты. Просто так вышло. Потом я узнала, что у меня вторая группа крови. В общем, я очень легко пошла на вегетарианство. Как-то я была на гастролях в Израиле в жаркий месяц, и мне казалось, что есть мясо – это безумие, когда есть свежевыловленная рыба. Мне так понравилась рыба, что я ем ее до сих пор. Мы же не знаем, где мясо морозилось и сколько времени. К тому же есть натуральные фрукты и овощи. Я очень люблю их готовить, это у меня хорошо получается.
– У вас хороший голос, если бы стали певицей, точно бы преуспели в этом деле.
– Сейчас я как раз простужена, у меня еще вчера была температура, но сцена меня вылечила. Я и так пою, для меня написано 70 песен. А стать певицей так, чтобы заниматься только пением, я бы не хотела. Хочу быть той, кто я есть!
Марина ХЕГАЙ, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)