Продолжая возиться с наушниками и блокнотом, я промычал что-то невразумительное. Память на имена и лица имею неважную. Собеседница пришла на помощь:
– Вы в нашей школе проходили практику, вели литературу в девятом классе, сам будучи студентом.
– Вот это да, так я беру интервью у своей ученицы?! – удивился я.
Нет, я не вспомнил ни той школы, ни уроков литературы.
– Молодой, красивый, умный, все девчонки были покорены и обожали ваши уроки. Вы совершенно по-особенному рассказали о русской литературе! – продолжает моя собеседница.
Начинаю вспоминать, что, кажется, я тогда их сам боялся до обморока этих юных старшеклассниц.
А теперь напротив меня сидит зрелой красоты женщина с необычным именем – Акмарал Валериановна Баталова.
Наша беседа продолжается и клубок беседы стал разматываться, уводя нас еще дальше в прошлое.
2
– Папа мой родился в тридцать шестом году и назвали его Ерназаром. Но скоро он стал Валерианом. В честь Куйбышева. Его как раз то ли убили, то ли он сам умер…
– Есть версия, что был отравлен…
– Вот. Видимо, мой дедушка, Амиргали Кушеков сына в честь его и переименовал. Дед окончил семилетку, бухгалтерские курсы, затем поступил в Военную академию СССР.
Откуда был направлен в НКВД. Но через несколько месяцев вернулся домой и начал службу в должности помощника районного военного комиссара. Уехал из Москвы потому, что “не выдержал испытания”, как сам пишет в своей автобиографии. Что за испытание – не знаю. Хотите взглянуть?
Беру в руки лист бумаги, испещренный отчетливым “писарским” почерком. Вот фрагмент (сохраняю особенности стиля и орфографии):
“Я сын трудового крестьянина (бедняка) Акбалина Кушека, родился в 1909 году в ауле Жаман-гала Бостандыкского аул совета… Западно Казахстанской области, КССР. Мой отец до 1906 года пас скот в посёлке Ал-гай у крупного помещика Белоусова, с 1906 по 1908 год работал там же по-нашему талмачём /переводчиком/… Во время февральской и октябрьской революции он находился в Бостандыкском аул совете Западно-казахстанской области, занимался крестьянством. Наёмный труд не имел, судимым не был, к административной высылке не подвергался, избирательных прав не лишился, из его родственников за границей нет…”.
У меня при виде таких документов начинают дрожать руки. Перед глазами тут же всплывают картины тех времен.
Амиргали Кушеков был призван в Красную Армию в тридцать девятом. Войну встретил кадровым военным. Дома осталась жена, красавица Тайба, и двое сыновей.
– Мне кажется, – говорит Акмарал, – они всю жизнь тосковали по отцу. Мой дядя даже стал парашютистом…
Гвардии лейтенант Кушеков служил командиром стрелкового взвода 15-го воздушно-десантного полка. Воевал на 1-м Украинском.
Разлука заполнялась письмами. Иные из них сохранились. Впервые держу в руках солдатский треугольник. Читаю:
“Здравствуйте дорогая моя Таня! Как проживаеш здоров ли мой Балериан и Жаунгер…как чувствует себе папаша, мамаша как проживает…от меня всем привет. Я жив здоров пока невредимо, два раза было в бою, буду бить врага за ваш счастья и свободной жизни, только мне за последнее время стало скучно, потому что ни одного письма от вас не получил…”.
Письмо датировано 16 февраля 1944 года. Ни одного письма, написанного Тайбой за пять военных лет, не дошло до мужа.
Некоторые письма Амиргали написаны по-казахски без единой ошибки, но в одном из них он просит писать ему по-русски. Ничего не объясняет, но и так ясно: военная цензура. Жену называет Таней.
В другом письме спрашивает, получила ли жена денежный перевод: 2 тысячи 500 рублей. Оказывается, солдатам Великой Отечественной платили. Меньше всех получали рядовые – 17 рублей.
Но вот уже командир взвода (при офицерском звании) – до 800 рублей. В гвардейских частях жалованье удваивалось. Наличные не выдавались. По денежному аттестату их получали семьи. На 1 000 рублей в то время можно было купить три буханки хлеба или 11 килограммов картошки.
Среди бумаг семейного архива Акмарал находит документ и читает:
“20.03.44 г. Гвардии лейтенант Кушеков, 1909 года рождения, казах, член ВКП (б), командир стрелкового взвода, в обход обороны противника в бою за высоту в районе деревни Ступки внезапно поднял свое подразделение в атаку, захватил два ручных пулемета, уничтожив при этом немецкого офицера и четверых солдат”.
После этого боя Амиргали Кушеков был награжден орденом Красной Звезды.
Но этой награды нет в семейном архиве. Была найдена только лишь копия наградного листа на сайте минобороны России.
Очевидно, что командир взвода этим маневром “продавил” линию обороны противника, который двумя пулеметами, расположенными на холме или пригорке, буквально косил наступающих. Это в кино война бывает красивой. В жизни она чудовищна. И мы никогда не узнаем, чего стоило Советской армии взять эту безымянную высотку у деревни Ступки. На Украине, кстати, шесть населенных пунктов с таким названием. В жертву Победе
3
Итак, шел март 1944 года. Через месяц начнется первое Ясско-Кишинёвское наступление, о котором мало пишут, оно не привело к успеху. Скорее всего, гвардии лейтенант Кушеков находился в это время в госпитале. А вот в пекло второй Ясско-Кишинёвской операции он точно попал.
Это был один из десяти так называемых “сталинских ударов”, который в прах сокрушил немецко-румынскую оборону. Румыния вышла из гитлеровской “оси” и запросила помощи у Советского Союза.
“Тов. Кушеков 20.08.1944 г. со своим взводом первым поднялся в атаку и достиг траншеи противника, с боем захватил два орудия и 3 миномета. Личный состав противника был частью истреблен. В этом бою тов. Кушеков лично уничтожил 2-х немецких офицеров и 11 солдат. За смелые и решительные действия удостоен ордена Отечественной войны 1-й степени (посмертно)”.
Внучка героя протягивает мне этот доставленный семье орден и наградной лист.
31 августа 1944 года советские войска вошли в Бухарест.
А через две недели Амиргали Кушеков был убит. В одном из последних писем он, обычно сдержанный, вдруг позволил себе нежность, написав, что мечтает поцеловать руку Тайбы. Своей Тани.
Как он погиб – неизвестно. Представитель министерства обороны России Александр Шаповалов считает, что обстоятельства его смерти сходны с теми, при которых был он ранен. Есть понятие боевого почерка. Скорее всего, поднял свой взвод в последнюю атаку, пытаясь смять фланг противника. А до конца войны оставалось чуть более полугода.
Похоронку я тоже увидел впервые. Истончившийся клочок серой бумаги с типографскими графами и пробелами, заполненными чернильными строчками.
ИЗВЕЩЕНИЕ
“Ваш муж, команд. взвода гвардии лейтенант Кушеков Амиргали
В бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество, был убит 15.09.44 года. Похоронен на сев. восточной окраине деревни Хэстэрэнь, Румыния
Настоящее извещение является документом для ходатайства о пенсии.
Командир части. Военный комиссар (подписи)”.
Такой вот архаический лаконизм. Ни слов благодарности или сочувствия. Именно – извещение.
4
– Как сложилась жизнь вашей бабушки?
– Она овдовела, когда ей было 24 года. Замуж больше не вышла. Во время войны была председателем сразу двух колхозов в Западном Казахстане, с раннего утра седлала коня и объезжала колхозные поля.
Отец Алибека Днишева, Муса-ата, был другом, земляком и сослуживцем деда. Он-то и помог бабушке с сыновьями после войны перебраться в Алма-Ату. Он поддерживал их всю свою жизнь.
Я хорошо помню Тайбу-аже, она была необычайно властная, волевая женщина, все ее боялись, кроме меня.
– Ваш отец пытался найти место последнего упокоения гвардии лейтенанта Кушекова?
– Всю жизнь искал. Делал запросы, писал письма. Но в советские времена военные архивы были засекречены. Он очень хотел найти могилу отца. У казахов важно знать, где похоронены твои предки. Часто снимал со стены шашку деда, давал мне подержать.
– Еще была буденовка. Я в детстве натягивала ее и, размахивая палкой, изображала деда, бьющего фашистов. Мне почему-то казалось, что дед был кавалеристом.
– Как вам удалось отыскать могилу деда?
– О, это целая история. Несколько лет назад часть архивов Великой Отечественной была рассекречена. В Интернете появились специальные сайты.
В похоронке название этого местечка написано с ошибкой – Хэстэрэнь вместо Хедерени.
Мы обратились к послу Казахстана в Румынии Даулету Батрашеву. Он, кстати, занимается поисковой работой везде, куда бы его ни забросила дипломатическая служба.
Наш посол передал запрос в российское посольство. За дело взялся Александр Шаповалов, представитель министерства обороны России. Ему удалось выяснить, что небольшие солдатские захоронения, разбросанные в этой части страны, объединили в братскую могилу в городе Лудуш. В 2016 году мы с сыном Айдаром полетели в Румынию. Старое, обветшавшее кладбище. Две памятные плиты – без фамилий. Стела. Всё ветхое, грустное.
Я прочла молитву. А сын спрашивает, как ты думаешь, где лежит наш дедушка? Вот это был вопрос. И я мысленно обратилась к его душе:”Ата, подскажи!”. И – не поверите – через минуту над нашей головой появилась бабочка. Потом еще одна, вторая, третья.
Они полетели к правому надгробью и стали над ним кружиться. Тут я вспомнила старинную японскую легенду, где души умерших являются живущим в виде бабочек. И поняла, что дедушка нас услышал и дал знак.
Увековечить имя деда тогда не получилось, потому что нужно было идентифицировать хотя бы 40 процентов останков. Надпись на братской могиле гласила, что здесь покоится прах 28 советских воинов. Но Александр Шаповалов, проведя огромную поисковую работу в румынских, советских архивах и записях Красного Креста и Полумесяца, выяснил, что в ней лежат останки 240 человек! Русские, казахи, белорусы, румыны, азербайджанцы, украинцы. Часть расходов на реконструкцию захоронения взял на себя “КазМунайГаз”, свою долю внес Азербайджан, не остались в стороне и румынские бизнесмены.
В этом году, в мае, мы с сестрой Ажар приехали в Лудуш – как всё переменилось! Появилась лестница, ведущая к мемориальным плитам в виде книг памяти, мраморные стела и надгробия, ухоженные цветочные клумбы.
11 мая состоялась торжественная церемония возложения венков послами Казахстана, Азербайджана, России и Белоруссии.
Присутствовали официальные представители местных властей, ветераны, военные и горожане Лудуша. Многие подходили к нам, обнимали, фотографировались, удивлялись, из какой дали мы приехали. Благодарили за то, что из-за наших поисков облагородилось их старое, заброшенное кладбище.
Группой священнослужителей была проведена траурная православная панихида и освещение памятника. “50 лет ушло на поиски могилы отца…”
Мы тоже прочли суру из Корана по погибшим героям.
Напоследок я взяла с собой горсть земли с могилы нашего деда, чтобы положить ее на могилы бабушки, отца и дяди для символического воссоединения семьи.
Хотя, уверена, что их души давно вместе на небесах.
5
Александр Шаповалов, человек, которому наша семья безмерно благодарна, сказал мне:
– Акмарал, когда я впервые услышал от вас эту историю про бабочек, то подумал – мне, бывшему коммунисту, офицеру, жизнь которого прошла по дальним и близким гарнизонам, поверить в нее невозможно. Ну, думаю, совпадение, люди взволнованы, мало ли что покажется.
Но после вас приезжали другие семьи из разных стран СНГ. Мы нашли могилы и их родственников. И эти бабочки снова были тут как тут! Самое поразительное, они прилетали даже в то время года, когда никаких бабочек быть не должно!
Нашу беседу с Акмарал прерывает подбежавший симпатичный малыш лет пяти и деловито спрашивает:
– А что вы делаете?
Акмарал начинает терпеливо объяснять, показывая ему на фотографии:
– Это твой прапрадедушка. Он – герой. Я со своими сестрами и твоим папой нашла его могилу. Мальчик просит:
– Почитай, что здесь написано!
Внучка героя берет в руки пожелтевшее письмо деда и начинает читать его своему внуку, а я заканчиваю свое интервью.
Алматы