Все началось в 1982 году. Израиль начал решать ливанскую проблему по-своему. С территории северного соседа в страну проникали отряды Организации освобождения Палестины, которые устраивали диверсии. Одновременно еврейские поселения обстреливали ракетами и артиллерией. В ответ Армия обороны Израиля вторглась в Ливан и осадила его столицу – Бейрут. После, когда на сцену вышли дипломаты, армия создала полосу безопасности вдоль границы.
В ответ арабские государства объявили санкции: шейхи попросту прекратили продавать нефть Тель-Авиву.
Катастрофа таки началась. Санкции удачно наслоились на внутренние проблемы. Министр финансов Йорам Эридор был либералом. Он открыл рынок для импорта, который быстро задушил неразвитое еще местное производство. Взамен кабмин щедро раздавал субсидии. Естественно, возник дефицит бюджета. Его центробанк покрывал денежным станком.
Разумеется, инфляция со 111 процентов в 1979 году подскочила до 450 процентов только за первую половину 1985 года. Шекель стали называть “туалетной бумагой”.
Очереди в магазинах стали привычными. Цены росли, поэтому люди пытались отоварить деньги, пока они не обесценились. Предприятия закрывались. Встал вопрос о выживании страны. Казахстан должен быть на стороне Палестины в ее споре с Израилем – политолог
Осенью 1984 года к власти пришло правительство национального единства Шимона Переса. Минфин возглавил юрист Ицхак Модаи. Весной 1985 года была принята программа экономической стабилизации.
У программы было две цели: сократить бюджетный дефицит и обуздать инфляцию.
Модаи радикально сократил расходы бюджета, заставил отказаться от всех субсидий, снизил зарплаты для сокращения спроса и повышения конкурентоспособности израильского экспорта, снизил безработицу. Были введены налоги на недвижимость, увеличен НДС, повышена плата за обучение в вузах, снижена зарплата в госсекторе, заморожены госпроекты. Автомобили, драгоценности и телевизоры были объявлены роскошью и облагались повышенным налогом.
С другой стороны, он заморозил цены, внес уголовную ответственность для фермеров и спекулянтов за создание искусственного дефицита и девальвировал шекель с запасом, чтобы удерживать курс.
Банк Израиля получил возможность отклонять требования правительства о дополнительной денежной эмиссии. Министры объясняли населению: если мы не затянем пояса, то доллар скоро будет стоить миллиард шекелей. Вам это надо?
Правительство Переса тут же попало под жестокую критику: “Да вы там все с мозгами поссорились!”. Большая часть населения привыкла к относительному изобилию и пояса затягивать совсем не желала. Поэтому к Модаи начали ходить делегации от деятелей культуры, финансового сектора и союзов пенсионеров с просьбой о гешефте. Все получали ответ: “Я вас умоляю. У меня нет!.. Нет денег, возможностей, прав”. Так эта кличка к нему и приклеилась.
Уже до конца года инфляция упала до 185 процентов. А в 1986 году составила скромные 19. Потом упала еще ниже: в 1997 году – 7 процентов, в 2000-м стала нулевой.
В 2003 году цены стали падать из-за дефляции. Банк Израиля даже запустил инфляцию, стимулируя экономику резким снижением процентных ставок, однако потом снова поднял ставку для удержания контроля за ценами.
Жесткий контроль оказался очень эффективным. Он не позволял расти долгу страны. И уже в 2010 году Израиль обошел стороной Европейский долговой кризис.
Для финансирования экономики правительство искало деньги по всему миру. Конечно, помогли еврейские банкиры США и Европы. Но правительство также вкладывалось. С 1995 по 2000 год общие капиталовложения возросли с 17 миллиардов до 22,8 миллиарда долларов. Капиталы сделали кредиты экономике дешевыми. Именно на 80-е годы пришелся расцвет промышленности и новых технологий в кибуцах – колхозах еврейского образца. Тель-Авив разработал программу поддержки израильского экспорта.
Подготовленная почва удачно приняла новую волну репатриантов из бывшего СССР – хорошо образованных специалистов и ученых, которые с нуля создали новые отрасли промышленности и хайтек-индустрию…
Когда у меня спрашивают, почему тенге постоянно девальвируют, я показываю монету. В 100 тенге или 20, не важно. У любых денег есть две стороны. За аверс отвечает нацбанк. У него есть свои инструменты, которые позволяют регулировать курс чисто монетарными методами. А вот реверс – оборотная сторона – это наша остальная экономика. Поэтому на нем стоит герб страны. Это печать, которой можно верить, а можно не верить. Экономика, выраженная в товарах, которые можно купить на деньги. Оралманы по-еврейски: чему Казахстан обязан научиться у Израиля
Если товары есть и их можно купить – курс валюты будет расти. Если нет, то курс будет падать, так как доверие к “печати” слабеет.
Ицхак Модаи показал, что и регулировать экономику надо с двух сторон: со стороны центробанка и со стороны правительства. Теперь перенесите это условие на Казахстан. Нам кажется, что Нацбанк зверствует.
И добрый на его фоне минфин раздает деньги и субсидии всем желающим, набирает кредиты и запускает их в оборот внутри страны, строит торговые центры, которые продают импорт.
Вроде бы и о затягивании поясов объявили. Но как-то быстро забыли свое же обещание.
Недавно бюджет страны подкорректировали: расходную часть увеличили больше, чем доходную. В итоге дефицит бюджета увеличился до 1,3 триллиона тенге.
А долг Казахстана растет. Сегодня госдолг составляет 44 миллиарда долларов, а весь внешний долг – почти 170 миллиардов долларов.