Сегодня в семье Цапенко по-прежнему внимательно следят за событиями в гимнастическом мире. Тем более что Наталья Константиновна не отошла от активной тренерской деятельности и работает в Алматинской школе олимпийского резерва.
– Я сейчас на пенсии, поэтому есть время смотреть телевизор, – рассказывает серебряный призер Олимпиады-64 в командном первенстве и бронзовый – в соревнованиях на коне Юрий Яковлевич Цапенко. – Вижу, что, к примеру, сегодня на кольцах Альберт Азарян (трехкратный олимпийский чемпион. – Прим. автора) выглядел бы на фоне современных гимнастов школьником. Очень сильные программы на коне, нынешние элементы в наше время казались фантастикой. А вот вольные упражнения, где упор делается на акробатику, не так интересны. К тому же никто до сих пор не может, как Валерий Люкин (двукратный олимпийский чемпион-1988 из Алматы. – Прим. автора), сделать тройное сальто. Хотя он уже почти лет двадцать не выступает.
– У девушек вперед движутся только брусья, – подхватывает разговор заслуженный тренер СССР Наталья Константиновна Цапенко. – В вольных же упражнениях пропала изюминка, которая раньше должна была присутствовать обязательно.
О деньгах не думали
– Сейчас не только гимнастика стала другой. К примеру, дочь Валерия Люкина Настя, в 18 лет став абсолютной чемпионкой Олимпиады в Пекине, спокойно завершила любительскую карьеру, обеспечив себя финансово на всю жизнь. В ваше время сколотить капитал на гимнастике не было возможности?
Н.Ц.: Тогда было другое время, о деньгах никто не думал. Мы их не копили, могли без вопросов поехать на соревнования за свой счет.
Ю.Ц.: С 1956 года я начал получать в “Динамо” 300 рублей, плюс у меня была 100-рублевая стипендия техникума физкультуры. Но когда узнали, что я получаю деньги в двух местах, стипендии меня лишили. Такие тогда были законы. Еще мы меняли талоны, которые нам давали на питание. Получали за каждый из них по два рубля.
– Юрий Яковлевич, как получилось, что наибольших успехов вы добились, выступая на коне?
Ю.Ц.: Я начинал заниматься гимнастикой в Чимкенте. Там кони были дерматиновыми и стояли на стадионе под открытым солнцем. Естественно, они очень сильно нагревались. Поэтому, если во время упражнения задевал коня ногой, то можно было получить ожог. Может, поэтому конь у меня получался лучше других снарядов. Еще помню, что, когда отец дал мне пять рублей, я сразу купил на них кольца и повесил на дуб рядом с домом. Вообще, в то время люди были очень целеустремленными. Тренеры, если видели талантливого мальчишку, не держали у себя, чтобы о них потом писали в газетах, а искали места, где ребята могли бы дальше расти. Меня Самуил Клугман, ставший мне вторым отцом, в свое время отвез в Москву к Смоленскому.
Мы везли икру, японцы – технику
– Говоря о целеустремленности, какие задачи вы ставили перед собой?
Ю.Ц.: Например, такую. В дневнике, который я веду до сих пор, как-то записал: “Обязательно буду выступать с Виктором Чукариным (семикратный олимпийский чемпион. – Прим. автора)”. И я выступил с ним на одних соревнованиях, когда только начинал, а он уже заканчивал карьеру.
– На Олимпиаде-1964 в Токио была вероятность выиграть золотую медаль в упражнениях на коне?
Ю.Ц.: Нет. Сильнейшим на этом снаряде в ту пору был югослав Мирослав Церар (двукратный олимпийский чемпион и трехкратный чемпион мира на коне. – Прим. автора). Считаю, что я был вторым после него, но судьи завысили оценку японцу (Сюдзи Цуруми. – Прим. автора), и мне досталась бронза.
Н.Ц.: На крупных турнирах все было расписано. Мы везли судьям коньяк и икру, а, к примеру, японцы – бытовую технику. Но Япония, конечно, не поэтому два десятилетия правила гимнастическим миром. Японцы были одержимы, перед соревнованиями они писали обязательства, что даже в случае перелома руки или другой травмы все равно будут выступать. Отношения с судьями умела наладить известная советская гимнастка Лидия Иванова, ставшая впоследствии арбитром. Она, к примеру, могла помочь Чехословакии, чтобы та в ответ помогла нам. В 1980 году на Олимпиаде в Москве за первое место боролись лидер сборной СССР Лена Давыдова и румынка Надя Комэнечи. Иванова приложила столько сил, чтобы Давыдова стала чемпионкой, что от нервного напряжения упала в обморок.
Такая была вера в тренера!
– Судьи судьями, но многое решает и тренировочный процесс…
Ю.Ц.: Насколько важен тренер для спортсмена, я понял на личном примере. Однажды на сборах я работал с известным тренером Константином Каракашьянцем. Он мне показал небольшой нюанс, благодаря которому я стал легко вылетать на брусьях в стойку. Тогда Константин Сергеевич предложил мне заниматься у него, обещая сделать меня сильнейшим в мире. Но я посчитал, что в этом случае предам Смоленского, и остался у прежнего тренера.
Н.Ц.: А я считаю одним из лучших тренеров Владислава Растороцкого (старший тренер сборной СССР на четырех Олимпиадах. – Прим. автора). Он сам практически не тренировал, но знал, как подвести спортсмена к соревнованиям, как психологически его настроить. Он сделал из Людмилы Турищевой, гимнастки со средними данными, четырехкратную олимпийскую чемпионку. Или такой был случай. Растороцкий расписал своим девочкам план занятий на сборах, а сам остался дома. И вот мы уже на обед сходили, вернулись обратно в зал, а они все тренируются, говорят, что не уйдут, пока все задание не выполнят. Пришлось звонить Владиславу Степановичу, и только после этого его девчонки остановились. Такая у них была вера в тренера!
Лос-Андижанос вместо Лос-Анджелеса
– Самой известной вашей ученицей была трехкратная чемпионка мира Наталья Ильенко…
Н.Ц.: Наташа была очень умной девочкой, хорошо училась в школе. Если получала четверку, то в семье начинался скандал. Юра говорил ее отцу: “Илья, ты хочешь, чтобы Наташа стала профессором химии или учителем математики? Она же у тебя великая спортсменка, а учеба ей нужна только для общего развития”. К сожалению, иногда родители “душат” способных к спорту детей. Таких вольных упражнений, как у Ильенко, не было ни у кого. В 1981 году она выиграла в Москве чемпионат мира в вольных упражнениях, а через три года стала абсолютной чемпионкой Союза.
– Если бы советское правительство не бойкотировало Олимпиаду-1984, Ильенко могла бы добиться победы в Лос-Анджелесе?
Н.Ц.: Я в этом уверена. Мы узнали о бойкоте Олимпиады на сборах в Андижане, который в шутку прозвали Лос-Андижанос. У девчонок после этого наступил сильный психологический спад, потому что для многих из них это был единственный шанс выступить на Олимпиаде. Они готовились четыре года, и тут им эту цель обрубили. Вместо Олимпиады предложили турнир “Дружба”. После этого Ильенко уже не выступала. Сейчас она живет в Англии. У нее там семья, свой дом.
– Ильенко стала чемпионкой мира в 14 лет. Не рано ли детям давать такие нагрузки?
Н.Ц.: На мой взгляд, 14–16 лет – это как раз самый хороший возраст для гимнастики, когда легче делать повороты, вращения. А в 16 лет девушка уже оформилась, у нее пошел вес, который никуда не денешь. Поэтому-то порой и идут на подлог. Был скандал с одной китайской гимнасткой, которая один раз в анкете написала один возраст, а в следующий – другой. Правда, Китай имеет слишком большой вес в гимнастике, чтобы с ним поступить так, как со сборной КНДР, которую сейчас дисквалифицировали за подобные действия. Мы сами в свое время на один год увеличили возраст Ильенко, чтобы она смогла поехать на соревнования.
Только вместе!
– Считается, что у более молодых гимнастов ниже порог страха…
Н.Ц.: Это не так. Если ребенок чего-то боится, то он будет бояться и в 20 лет. А если он уверен в себе, то страха не будет.
– Юрий Яковлевич, а вы чего-нибудь боялись?
Ю.Ц.: Я не очень смелый человек, но свою боязнь никому не хотел показывать. Иногда я закрывался в зале один и старался выполнить элемент, который боялся. Таким образом удавалось себя пересилить.
– Токийская Олимпиада стала пиком вашей карьеры?
Ю.Ц.: Думаю, да. После этого я еще был вторым в многоборье на Спартакиаде народов СССР, а потом пошли четвертые-пятые места. Решил, что хватит мне там ковыряться, и ушел. Меня сразу взяли старшим тренером “Динамо” в Москве. Через некоторое время удалось добиться появления в Алма-Ате динамовской школы олимпийского резерва.
Н.Ц.: Тогда мы познакомились с Юрием Яковлевичем, и перед нами встал вопрос, где жить. Нам предлагали хорошие условия и в Москве, и в Алма-Ате – выбрали Казахстан, поскольку оба здесь родились. С тех пор мы вместе и уже не представляем свою жизнь друг без друга.