– Бибигуль Ахметовна, вы родоначальник и идейный вдохновитель, пожалуй, одного из главных казахстанских конкурсов молодых оперных исполнителей. Не тяжело искать таланты?
– На самом деле идейный вдохновитель этого конкурса не я, а моя младшая дочь Мейрамгуль, которой, к сожалению, уже 10 лет нет с нами, это с одной стороны. С другой – в этом году ей бы исполнилось 65 лет. Так что, конечно, это большой праздник, что в Астане проходит ЭКСПО-2017, и конкурс этого года приурочен к выставке, но мы все же решили, что он будет посвящен памяти Мейрамгуль. Потому что именно она создала этот конкурс, болела за него душой.
– Выиграть конкурс Бибигуль Тулегеновой очень почетно, но что, кроме славы, получают лауреаты?
– У нас 12 призовых мест, среди которых – Гран-при. Победитель получает статуэтку Бибигуль Тулегеновой – маленькую и тяжеленькую и 10 тысяч долларов к ней в придачу. Обладатели первого и второго места получат по 7 и 6 тысяч долларов соответственно, третьего – чуть меньше.
Даже дипломанты получат денежные призы. Также есть приз самому молодому конкурсанту, приз за лучшее исполнение моего произведения, лучшее исполнение своей народной песни, лучшее исполнение произведения казахского композитора, за лучшее исполнение романса. Так что призов хватает.
Но главное не в этом. Сколько бы певцов ни участвовало в нашем конкурсе, все они потом участвуют в других и, что интересно, побеждают. То есть у нас они пробуют свои силы, понимают их, а потом, окрыленные, начинают двигаться дальше.
Вот, например, Талгат Мусабаев, который был первым обладателем Гран-при нашего конкурса. Он, когда участвовал, еще студентом был. Не знаю, пел до этого с оркестром или нет, но у нас он точно раскрылся. А через полгода поехал и взял Гран-при конкурса имени Глинки. Потом были и многие другие конкурсы, сейчас он ведущий солист “Астана Оперы”.
Да вообще все наши победители стали ведущими солистами и “Астана Оперы”, и других театров.
– Вы сами, наверное, тоже во многих конкурсах участвовали. Можно ли сказать, что какой-то из них кардинально изменил вашу судьбу?
– Я формировалась в советское время. Тогда нас, республиканских певцов, особо не пускали. На международные конкурсы обычно посылали московских, потому что кому же интересно смотреть на нас – выходцев из южных республик. Так что я закалялась на сценах в самых далеких аулах.
– Так, может, и современным певцам было бы правильнее искать признание не на конкурсах, а на сцене? Как вы относитесь к многочисленным песенным шоу и состязаниям, коих везде сейчас великое множество?
– Конкурсов много, но серьезных среди них мало. Обычно начинают бойко, а через год глохнут. Или фестивали: “Приглашает тот!”, “Приглашает этот!”. Еще и певцы хитрые пошли: сделает он одну программу и кочует с ней. Я такого не одобряю, но это уже личное дело каждого. Могу лишь сказать, что мы строго следим за тем, чтобы все конкурсанты исполняли поставленные условия, и судим объективно. Сами лауреаты прошлых лет из других стран подходили после ко мне и говорили, что до последнего не верили в свою победу. Потому что в некоторых конкурсах побеждает не самый лучший, а “свой”.
– И все-таки можно ли сказать, что современные певцы лучше, чем старая гвардия?
– Сейчас молодежь очень подготовленная. Чтобы стать профессиональным певцом, они оканчивают консерваторию, потом магистратуру. Так что могу сказать, что в основном ребята очень техничные. А вот с оркестром многие на “вы”. Потому что не везде есть возможность отрепетировать такой вид пения.
– Сейчас многие оперные певцы не гнушаются выступлениями не только на городских мероприятиях, но и на тоях. С одной стороны – искусство в массы, но нет ли в этом и некоего обесценивания академического пения?
– В общем-то, оперному певцу выступать на потребу публике, наверное, неправильно. Но, к сожалению, многие вынуждены это делать, потому что в настоящем искусстве денег не заработаешь. Да, как лауреат международных конкурсов, он может получить какую-то повышенную зарплату, но многим же надо как-то кормить семью.
– Вы по-прежнему обладаете шикарным оперным голосом. Как удалось его сохранить?
– Я за свою жизнь где только не выступала, по идее, уже давно должна бы валяться без сил и голоса. Но все же держусь. Значит, так угодно Всевышнему.
Ну и, конечно, я стараюсь понемногу тренировать голос, чтобы не опозориться на выступлениях.
– Многие для подстраховки фонограмму используют…
– Не люблю я ее! Не получается у меня под фонограмму петь, потому что я так увлекаюсь пением, что постоянно ухожу от фонограммы. Так что мне лучше петь живьем.
– Не так давно вы нелестно отозвались о звезде казахстанской эстрады Кайрате Нуртасе…
– Я просто сказала, что он не певец, а исполнитель. И не только он! Вся вот эта “плеяда”, которая везде мелькает, это исполнители. Пару лет назад видела его выступление на стадионе в Астане. Вышел он, конечно, красивый, с погонами, в голубом костюме, но за громом музыки я, если честно, ни слова в его песне не поняла. Мода на таких исполнителей пройдет со временем. Бибигуль Тулегенова о Димаше и Кайрате Нуртасе: Как небо и земля
– Но все-таки не только же Димашем Кудайбергеновым может похвастаться казахстанская эстрада?
– Есть еще Алишер Каримов – узбек из Тараза. Хороший мальчик с очень хорошим голосом. Я у него как-то спросила, чего он пошел на эстраду с таким голосом? Он только отмахнулся, мол, еще успею… Но нет, уже не успеет. Надел всю эту шелуху, теперь от нее так просто не избавиться.
Впрочем, многие хорошие певцы предпочитают эстраду. Вот, например, Роза Рымбаева. Какой голос был! Но не захотела идти в классику. Нагима Ескалиева. Иногда как запоет, аж дух захватывает. Но она честно мне призналась, что любит дурачиться, вот и пошла в эстраду. Нагима ЕСКАЛИЕВА: Я, наверное, “сожру” своих внуков!
– А вы эстраду вообще не любите?
– Терпеть не могу! Особенно в последнее время. Искусство ценно тем, что человек получает не просто развлечение, но какой-то духовный заряд, который бы и через день поднял дух. Я послушаю какую-нибудь оперу, потом долго хожу под впечатлением. А с современных концертов я всегда выхожу с распухшей головой и не вполне понимаю, кто я такая и зачем сюда пришла. Поэтому, когда меня приглашают на такие мероприятия, я могу согласиться, но максимум на 20 минут.
А дочь моя Гузель вообще на современных концертах засыпает.
– То есть вы и детям, и внукам привили любовь к классике?
– По эстраде точно никто не умирает. Может, внуки и правнуки что-то современное слушают, но чтобы кто-то из них от кого-то фанател, я лично не видела. Но послушать и я могу иногда, хотя бы чтобы знать.
А вообще, кроме классики, я люблю джаз. Настоящий классический джаз. Но редко кто умеет его исполнять.
АСТАНА