В последнее время все чаще можно встретить дискуссии о том, что происходит с казахстанской судебной системой. За последние полгода в СМИ всплывало аж три резонансных дела, в результате которых осужденные были оправданы, да ещё и получили компенсации. Например, накануне появилась информация о том, что незаконно осужденный за педофилию мужчина и отсидевший 2 года и 5 месяцев получит компенсацию в 5 миллионов тенге. Глядя на эти случаи можно подумать, что в нашей судебной системе начались положительные сдвиги. Но так ли это на самом деле?
Корреспондент медиа-портала Caravan.kz решил поговорить с известным в Казахстане адвокатом Таиром НАЗХАНОВЫМ, дабы пролить свет на то, что происходит в отечественной судебной системе и о том, каким счастливчиком надо быть, чтобы получить оправдательный приговор.
— Как в Казахстане обстоят дела с оправдательными приговорами?
— В Казахстане процент оправдательных приговоров даже меньше, чем был во времена военных трибуналов Великой Отечественной войны. У нас меньше одного процента оправдательных приговоров.
— Чем это можно объяснить?
— Дело в ужасном качестве досудебных расследований. Суд у нас превратился в орган уголовного преследования и чаще всего он принимает сторону прокуратуры.
Здесь цепочка очень четко прослеживается. Например, человека задержали. Кто его задерживал? Следователь. Потом следователь санкционирует передачу дела в суд, но перед этим он должен представить ходатайство прокурору. Прокурор должен согласиться с ходатайством следователя об избрании меры пресечения в виде ареста. Затем следственный судья выносит постановление о санкционировании. Причем это происходит почти в 100% случаев. Он даже не смотрит на доказательства. Если следователь пишет: «Он может скрыться от органов следствия и суда, если будет находится на свободе», то он обязательно это подписывает.
И таким образом ситуация загоняется в тупик. За два-три дня пока человек сидит в изоляторе временного содержания следователь не может полностью собрать материалы, которые подтверждают его виновность. А в ходе досудебного расследования выясняется, что там что-то не так, что здесь несоответствия и начинаются «натягивания», принуждения к тому, чтобы человек дал признательные показания. Например, говорят, что не будут арестовывать имущество супруги, если задержанный даст признательные показания и все в таком духе. А это ведь нечестно. А ведь самое главное это честность. Незамедлительная помощь адвоката в Конституции не прописана
Если человек совершил преступление, хорошо, пусть ответит за это, но честно!
А что получается дальше? Приходит адвокат и говорит: «Дорогие мои, всё уже, дела у вас нет по результатам изучения материалов». Но они задержанного не могут отпустить, ведь у человека будет право требования компенсации, если его сейчас освободить из тюрьмы. И поэтому суды вынуждены хоть какой-то обвинительный приговор вынести человеку, чтобы он потом не мог обратиться за то, что его незаконно задержали, незаконно привлекли к уголовной ответственности.
Вот такой вот и получается нехороший круг, в котором судьба человека поставлена как бездушная единица. Поэтому все это и называется «производство». Представьте себе конвейер, конвейер человеческих судеб, которые он ломает.
— Были ли в вашей практике случаи, когда удавалось восстановить справедливость?
— Я считаю выигрышем, в той ситуации, в которой мы сейчас находимся, когда мне удается переквалифицировать статьи, удается оправдывать людей по тем или иным статьям. Такое в моей практике постоянно происходит. Например, человек вместо 10 лет получает 2-3 года, бывает, что условно.
Но оправдательных приговоров, представьте, за 23 года моей практики, ни разу не было. А ведь через мои руки прошло очень много уголовных дел – я и следователем работал, и адвокатом с 1999 года работаю. И за все это время нет оправдательных приговоров.
— Звучит удручающе…
— Все из-за нехорошей тенденции, которая сохранилась ещё со времен СССР. Наш уголовный процесс — карательный. О каких правах человека можно говорить? Мы подписали Конвенцию о правах человека, подписали различные пакты, но все это пустой звук.
— То есть все это не работает?
— Да, не работает. Прокуратура, конечно, заявляет, что в ходе досудебного расследования было закрыто столько-то дел, но все это от лукавого. Надо говорить конкретно, дела прекращаются, если человек находится под подпиской о невыезде и его не закрыли, тогда да, возможно, дело будет прекращено. Но если его арестовали, то можно быть уверенным на 100 процентов, что он попадет в суд и его обвинят в чем-либо.
— Но вроде бы в последнее время оправдательных приговоров стало немного больше, разве не так?
— Ну я иногда слышу, что в последнее время что-то где-то происходит. Но это единичные случаи, а не сложившаяся тенденция. Пока это только исключения из правил.
— А как с оправдательными приговорами обстоят дела в других странах?
— Я был на стажировке в США и разговаривал с прокурорами. Я спросил: «Скажите пожалуйста, вас за оправдательные приговоры ругают?» Так представьте, меня не поняли вообще, с недоумением спрашивают: «Как это?» Я говорю: «А какой у вас процент оправдательных приговоров?» Мне отвечают: «Ну процентов 40». Это же огромная разница, если сравнивать с нами.
Причем там прокуроры не такие как у нас. Я, конечно, уважаю нашу прокуратуру – там действительно есть достойные люди. Но в основной своей массе прокурор он, знаете, все согласовывает со своим вышестоящим начальством. Во время процесса сказал два-три слова и особо не отстаивает свою позицию, потому что за ним стоит целое государство. Он абсолютно уверен, что он не должен напрягаться.
А вот американские прокуроры выглядят как обычные адвокаты. У них очень хорошая речь, они хорошо выглядят. И у них есть состязательность в уголовных процессах. В Казахстане, конечно, задекларировано, что у нас состязательные процессы, но это далеко не так.
— А как это отсутствие состязательности выглядит на практике?
— Я вот буквально еду с процесса по сотрудникам налоговых органов. Да я в пух и прах разбил уголовное дело, полностью! Но люди под стражей с января месяца и прокурор очень смело запросил шесть лет лишения свободы для одного и пять лет лишения для другого. При этом у него 13 томов уголовного дела и ни один эпизод, из которых они там наляпали, ничем не подтверждается.
Представьте процесс, на котором я как адвокат выступаю 2-3 часа, только я задаю вопросы, заявляю ходатайства, а прокурор стоит и молчит, а потом он после того, как согласовал все со своим руководством, встает и говорит, что назначает такой-то срок. А почему ты хочешь столько назначить? А потому что ему столько захотелось. Сколько стоит честь и достоинство незаконно осужденных в Казахстане
— По какому принципу рассчитывается компенсация, если до этого все-таки доходит?
— Опять же представим, человек несколько лет отсидел в тюрьме, ему это сломало жизнь. Ведь в наших реалиях срок – это практически смерть. Биологически человек ещё живет, но вот социально он умер. Его изолировали от общества, он не может получить образование, работу. Он даже религиозные обязанности не может свои исполнять. У него все отобрали. И потом его приговор пересмотрели, правда, это что-то на уровне чуда. Это действительно чудо, когда такое происходит. И что дальше? Ведь человек столько потерял, семья развалилась, бизнес. А потом ему дают максимум миллион тенге. Это что такое вообще?!
А что с людьми, которые все это сделали? Их же тоже надо привлекать в уголовной ответственности, вот этого следователя, прокурора, судью, который вынес этот неправомерный приговор. Почему их не наказывают? Причем наказывать надо показательно, чтобы все это видели и знали.
— Если смотреть на ситуацию теоретически, то можно хоть как-то наказать этих следователей, прокуроров и судей?
— Теоретически да, но на практике, ещё раз говорю, я такого не встречал.
— Ох, если вас послушать, то действительно начинаешь думать о том, как все плохо…
— Ну подождите, ваше плохо, неплохо… Черчилль говорил, что настоящая смелость человека заключается в том, что если он упал, то он должен встать и идти дальше. Также и адвокаты, они практически каждый день идут на процесс или в следственные органы и фактически бьются за своего клиента до конца несмотря ни на какие обстоятельства. И они это должны делать, так как это их профессиональный долг.