Благодаря этому противостоянию короли Англии искали, как лучше организовать экономику страны. И очень удачно преуспели. Да так, что вошли в первый глобальный конфликт с первой экономической державой XVII века – Нидерландами.
В 1648 году территория Соединенных провинций составляла всего 25 тысяч квадратных километров, где проживало 2 миллиона человек. Развитое земледелие позволило Голландии превратиться в передовую агродержаву. Хлеб, мясо и молоко стали основой экспорта. Торговый флот Голландии насчитывал 20 тысяч судов и был крупнее любых двух других флотов, вместе взятых. Везде, где появлялись английские купцы, уже работали голландцы.
Решили проблему четыре англо-голландские войны: крошечная страна владела передовыми финансовыми инструментами, развитым производством и талантливыми военачальниками. Все это позволяло Нидерландам эффективно сопротивляться крупной стране. Лондону же для победы пришлось влезать в долги. Голландская эффективность поражала правителей Британии. Голландские экспаты – банкиры, плотники, судостроители, архитекторы, художники – стали востребованными специалистами на острове.
В 1685 году умер король Англии Карл II. Наследников он не оставил. На трон взошел его дядя – Яков II. Открытый католик, он назначал на государственные посты единоверцев. Папист на троне стал бы национальной катастрофой. “Лучше королю быть турком, чем католиком”, – говорили английские политики. И организовали Славную революцию – тихий переворот, который возглавил приглашенный “специалист” – голландец Вильгельм Оранский.
Вильгельм провел налоговую реформу и установил защитную 20-процентную пошлину на импорт. Упорядочил хлебный рынок. Это подстегнуло развитие местного производства и подняло уровень жизни бедняков. Вместе это подняло престиж нового правителя и узаконило его положение в глазах народа. И привело к повальному пьянству того же народа.
Главными спиртными напитками в Англии того времени были пиво и винный спирт из Франции. Алкоголь в те времена был заменителем воды. О санитарии не знали, а спиртное было профилактикой от болей в животе.
Находчивые голландцы из свиты Вильгельма быстро наладили отечественное производство джина. Налогами он не облагался. Лицензии не требовали. Варили джин из дешевого бросового зерна, не пригодного для производства пива. “За пенни будешь пьян, а за два мертвецки пьян”, – пели пьяницы. Два пенни – это цена пинты, или пол-литра пива.
Джин быстро завоевал рынок. Это было дешевое пойло. Градус тоже скакал. Уже через 50 лет производство джина превышало производство пива в 10 раз. В половине из 15 тысяч кабаков Лондона пили только можжевеловую водку. Современники описывали, что лондонская беднота не просыхала, “они пьяны с утра до вечера, пока к ним не возвращается некоторая дееспособность, и тогда они встают и отправляются за новой порцией этого пойла, которое на том же месте уже свалило их с ног”.
Джин был введен в рацион питания моряков и солдат, которых набирали как раз из низших слоев. Общество негодовало. Проповедники читали наставления, но их никто не слушал: джин был единственным доступным средством для профилактики кишечных заболеваний.
Увидеть это безумие своими глазами можно на гравюрах Уильяма Хогарта. В 1751 году он создал пару гравюр о лондонской джиномании – “Переулок джина” и “Улица пива”. Уродливая гримаса Лондона XVIII века – повальное пьянство и его последствия, ставшие бичом и болью английского общества. Росла преступность, столица перестала быть привлекательной. Купцы, а значит, и казна, теряли прибыли. К этому времени англичане выпивали 10 литров джина на человека в год.
В 1736 году правительство приняло “Джиновый акт” о введении лицензии на производство напитка – 50 фунтов. И акциз – 1 фунт с 1 галлона продукции. Цены на джин подскочили. Народ заботы не понял. Вспыхнули бунты.
Следующий “Джиновый акт” 1751 года был успешнее. Теперь производители могли продавать напиток только лицензированным продавцам. А сами рюмочные были переведены под юрисдикцию магистратов – местных исполнительных органов. Теперь все доходы шли в местную казну. Злоупотреблений стало меньше. Народ воспринял реформу спокойно.
Фактически “Джиновый акт” – первый успешный антиалкогольный закон, проведенный с помощью рыночных механизмов. Со второй попытки, но он нашел баланс между интересами экономики и потребностями общества. На поиске таких балансов экономика Британии успешно росла до начала XX века.
В Казахстане также регулярно возникают идеи о введении сухого закона. Особенно на фоне роста авторитета религии. При этом наша страна идет в фарватере (анти-) алкогольной политики Кремля. И в целом выполняет все решения, принимаемые в Москве по увеличению или уменьшению акцизов на крепкие напитки. Это условие работы общего рынка в рамках ЕАЭС. В результате идет разнобой в декларируемых целях и инструментах для их реализации. У нас попросту другая картина потребления спиртного, чем в России или Беларуси.
Надо как-то сглаживать огрехи такой политики. Из политического центра это не совсем получается. Тогда, может, получится сделать на местах? Тем более в Казахстане проходит перераспределение функций между ветвями власти, предполагается усиление акиматов. Подкреплять эту власть следует налогами. Одним из таких налогов для местных бюджетов могут стать акцизы на алкоголь. В бюджете страны эти деньги бесследно растворяются – их доля всего 0,85 процента от доходов. Для бюджетов районов и областей это реальные деньги, которые будет видно.