Рост добычи в Мексике происходил на фоне двух процессов: роста цен на сырье и становления государственного капитализма. В конце 1970-х цены на нефть были взвинчены до бесподобного уровня: в начале десятилетия баррель стоил 4 доллара, в конце – уже 35. Сработало сразу несколько факторов: арабское эмбарго, революция в Иране, война между Ираком и Ираном. На базе таких цен СССР начал добычу в Западной Сибири, США – на Аляске, а Мексика – на месторождении Кантарел.
Очень быстро доходы нефтянки составили более 70 процентов мексиканского экспорта. В 1981-м доходы от экспорта составили 14 миллиардов долларов. Деньги потекли в страну рекой на мельницу государственного капитализма. Правительство охватила эйфория: наконец можно быстро подняться с колен!
Государство проникало во все секторы экономики. За 10 лет число госпредприятий выросло с 84 до 1 155. Его доля в промышленности превысила 38 процентов. Особенно сильные позиции госсектор занимал в нефтяной и нефтехимической промышленности, электроэнергетике, черной металлургии, машиностроении, производстве удобрений.
Вся модернизация проводилась под лозунгом “демократии и социальной справедливости”. Власти приняли задачи развития и регулирования национальной экономики. В предприятия госсектора вливались дешевые деньги. Но такие инвестиции не работали на конкуренцию, а порождали бизнес-иждивенчество. Расширение госсектора часто шло за счет скупки или создания низкорентабельных и неконкурентоспособных предприятий. Развитие требовало также импорта оборудования, которое в стране не производилось.
Поначалу средства поступали от экспорта нефти. Потом нефтедолларов стало не хватать. Мехико стал занимать за рубежом. Причем очень активно. В 1970 году внешний долг страны составлял всего 6,1 миллиарда долларов. На его обслуживание требовался только 1 миллиард. Апофеозом такой политики стал суперуспешный чемпионат мира по футболу. В 1982 году долг вырос до 87,6 миллиарда. На проценты уходило уже 19,4 миллиарда.
При этом Центробанк Мексики держал завышенный курс песо. Когда в стране возникли девальвационные ожидания, валютой начали активно спекулировать. Резко возрос импорт по заниженному курсу. Те, кто владел “живыми” долларами, вывозили их в США и скупали недвижимость.
Момент истины пришел в 1982 году острейшим долговым кризисом. Цены на нефть начали снижаться. В августе Мексика объявила мораторий на все выплаты по долгам. Тут же бум неплатежей прокатился по всем странам Латинской Америки. Программа помощи региону потом получила название “эффект текилы”.
В ее рамках Мексика подписала соглашение с МВФ. Фонд рекомендовал провести в стране неолиберальную реформу с масштабной приватизацией. В частный сектор перешли все крупные банки страны, большая часть добычи полезных ископаемых, промышленность и АПК. Все секторы экономики, способные давать прибыль в валюте. А так как своих денег в стране не было, то собственниками стали американские корпорации. Добыча и переработка нефти тоже ушли иностранцам.
Государственная нефтегазовая компания “Petroleos Mexicanos” сохранила контроль за рядом месторождений, но теперь все ее доходы напрямую изымаются в федеральный бюджет. Это привело к сокращению инвестиций в разработку и приобретение современных технологий и, как следствие, к сокращению производства продукции нефтехимии. Перед страной возник дефицит ГСМ, чего никогда не было. Благо дело – помогли США, откуда начался импорт высокооктанового бензина.
Все происходившее в Мексике 40 лет назад очень точно повторяет то, что наша страна прожила за последние 20 лет. Вместе с теми процессами, которые происходили в экономике страны. Но в более легком варианте за счет меньшего населения, более благоразумного поведения государства и Нацбанка на кредитном рынке, наличия Национального фонда и отдаленного положения США.
Тем не менее внешний долг РК рос такими же показателями, что и долг Мексики. Если в 2006 году долг Казахстана составлял 43 миллиарда, то в 2016-м – 165 миллиардов. В 2017 году мы должны будем выплатить кредиторам 19 миллиардов долларов.
Долг наращивался для поддержания роста уровня жизни населения и обновления промышленности. Экономика Казахстана также захлебнулась в нефтедолларах. Тенге, так же как и песо, прошел через девальвации.
Единственное отличие – у нас не было массового перехода месторождений зарубежным компаниям. Правительство РК сумело сохранить контроль за добычей сырья. Тем не менее такой риск остается. Это видно по тому, как продолжает формироваться бюджет страны: насущные задачи ставятся на первое место, перспектива – забывается.