За мантрой “семя-племя-бремя”,
под мерный “вжик-вжик-вжик” пера,
я тратил молодости время,
но вот пора сказать “пора!”.
Ербол Жумагул
“Мне за вас стыдно”
– Сейчас ехал в такси – меня подвозила женщина, у нее 8 детей. Говорит, что получает по 1 100 тенге за ребенка в месяц, – начинает рассказывать Ербол, покуда мы ищем, где присесть в центре города. – Это 25 баксов за 8 детей, мать вашу, мы о демографии чего-то печемся! Дайте за каждого ребенка хотя бы по 500 долларов. Зачем нам Олимпиады, спортсмены, которые на допинге поднимаются? Распустите на хрен футбольные клубы, раздайте эти деньги женщинам, пусть рожают граждан Казахстана, потратьте на образование. Мы страна по потенциалу огромная, а вот по количеству населения – на грани стоим. На тонкой красной линии безопасности. Тот же Китай, например, сейчас хочет сотрудничать, надо пользоваться. Но расслабляться вообще нельзя, он настолько огромный, что может нас проглотить просто по инерции. Все зависит от нас самих. Этот каток уже едет. Мы можем сесть на него и асфальт укладывать, деньги зарабатывать, а можем попасть под колеса – все очень просто.
– Чем вы занимаетесь на своей студии “Айтек”?
– Сейчас в Астане съемки документального фильма, друг попросил сделать. Завтра полечу начинать монтаж. Вчера сдал сценарий рекламного ролика. Обычно параллельно несколько проектов, что-то начинаешь, что-то заканчиваешь. Зарабатываю частными заказами, чтобы снять свое кино. Пишу сценарий полнометражного фильма. Но могу себе позволить не браться за то, что не хочется делать.
Приезжает недавно человек на гелендвагене, просит снять фильм о своем дедушке, который работал с Динмухамедом КУНАЕВЫМ. Но когда он начал торговаться… У него комплект шин с титановыми дисками дороже, чем он готов был платить за фильм. Я ему так и сказал: “Вы оцениваете память своего деда дешевле резины, собирающей плевки по асфальту. Мне за вас стыдно”. Попрощался и ушел. Надеюсь, он расплатился за кофе. Дело не в деньгах, нельзя к памяти так относиться, лучше не снимать, чем так экономить.
Нет ни министра, ни диалога
– Как думаете, нынешний министр культуры видел ваш фильм “Книга”?
– Не знаю, но очень комичная ситуация была с министерством культуры. Дело в том, что мой давний знакомый Булат ШАНИН снялся в “Книге”, а через какое-то время вдруг стал советником Кул-Мухаммеда, на тот момент министра по культуре. И когда фильм в отчетном порядке пришел в министерство культуры, в общем… все министерские им живо интересовались.
– Официально никакого запрета на показ “Книги” нет, но пока фильм видели только на закрытом просмотре в Шымкенте…
– У нас сейчас официально и не гоняют. Просто люди, которые имеют свой взгляд на происходящий беспредел, остаются не у дел. Если бы у меня не было студии, я бы сидел без работы. Я хочу, чтобы в этой стране что-то поменялось, но сколько ни пиши – все впустую. Меня часто спрашивают: а ты не боишься? Конечно, боюсь, у меня много нереализованных планов, я люблю эту жизнь, но еще больше боюсь завтра оказаться моральным чудовищем. Вот этот страх сильнее, даже если я ни одного кадра не сниму, ни одной строчки не напишу, глобально ничего не поменяется. Или наоборот – пусть я сниму 45 фильмов или 25 книг выпущу, ну а дальше что?
Жизнь состоит не в количестве сделанных дел, а в том, кем ты помрешь: человеком или скотиной? Что касается фильма, то я его давно отпустил и забыл, он живет своей жизнью. И если на “Казахфильме” не намерены даже премьеру делать, это их право, время придет. Я умею вести рабочие, деловые разговоры, а ходить, унижаться и просить – не учился и не буду. Надо будет, всегда смогу сам провести закрытый показ. Наверное, так и сделаю.
– Что-то сейчас снимаете для души?
– Ищу примерно полсотни тысяч долларов, чтобы снять “Процесс” по Кафке. Это партизанское кино, то есть предельно малобюджетное. Дописываю сценарий, пишу тритмен (краткое содержание), хочу попытаться попасть на рынки кинопроектов, которые проводятся в рамках крупнейших кинофестивалей. С еще недоснятой “Книгой”, кстати, я ездил на подобный рынок в Пусан. Через год уже попал на фестиваль с готовым фильмом, ради мировой премьеры там пришлось отказаться от участия в нашей “Евразии”.
– Можно ли сказать, что все те явления, о которых вы рассказываете в своем дебютном фильме, сегодня никуда не делись?
– Все поменялось в худшую сторону. Я начинал фильм в 2011 году, когда никто не знал про ИГИЛ. Актуальность страшная, сегодня она просто зашкаливает. Но искусство не дает ответов, оно ставит вопросы. Хотя, конечно, режиссер пытается опосредованно дать свои ответы, в “Книге” у меня только одна причина всего, что происходит: полное невежество и вороватость.
Вот алашордынцы все были джадидистами, считали, что нужен диалог между религиями, что светские науки, литературу, искусство надо встраивать в этот мир, но при этом не оставлять в стороне ислам. Все хвалят КТЛ (казахско-турецкие лицеи), я тоже в общем хоре, потому что выпускники этих лицеев часто попадают под категорию людей ренессансного типа. Человек с тобой общается, работает, но в то же время ты узнаешь, что он начал персидский учить, стал бегать, а до этого английским овладел, параллельно треть Корана выучил. Это вдохновляет, видишь, что верующий – венец творения. Поэтому я хотел, чтобы герой моего фильма что-то сделал – он у меня рекламщик. А реклама – искусство обмана. Фильм начинается с фразы девушки, рекламирующей антидепрессант: “Даже смерть не испортит вам настроение”. По сути, это слоган веры, я его спрятал под лозунг для трэшевой рекламы.
– Почему вы не закончили фильм “Хронос”?
– Понял, что на любое кино все равно нужны деньги, за все эти три дня съемок были я и оператор, в рюкзаке – термос и пирожки. Но даже отснятый материал очень интересный. Идея фильма была в том, что журналист узнает о подпольном ресторане, где кормят… детьми. Он начинает копать – где делают аборты, идет в клинику. Это такая развернутая метафора. Мы – наше поколение – будущее наших детей пожираем. По крайней мере, пока.
Кинотеатры стали ресторанами
– Хотели бы возглавить наше министерство культуры и спорта, тем более что у вас есть спортивное и культурное образование, опыт?
– Думаю, если бы я возглавил наше министерство – меня бы выгнали через месяц. Никто не даст это сделать, да и сам я вряд ли буду чиновником большого ранга. Считаю, что людей, которые могут быть лучше меня на посту министра культуры, много, а тех, которые могут быть лучше меня в том, чем я занимаюсь, куда меньше. Но другой вопрос: как участник культурного процесса, я с удовольствием помог бы министру, если бы был министр и диалог. У нас сегодня – ни министра, ни диалога. А вообще несложно ведь сделать анализ того, что происходит на Западе, на Востоке. Ведь это стыдно, когда корейский фестиваль занимается тем, что оцифровывает старые казахфильмовские пленки. Нам это не надо, а корейцы делают. Там я посмотрел фильм Рашида Нугманова “Дикий Восток”, а в родной стране на большом экране я нигде не могу такое посмотреть. На кой мне кинотеатры, которые хотя бы раз в месяц не делают ни одного шага навстречу казахскому кино? Кинотеатры стали ресторанами, люди там жрут и сидят, свесив ноги на передний ряд.
– Вашу совместную с Досымом Сатпаевым книгу “Легенда о “NOMENCLATURA” будут переиздавать – это приятная новость, или вы книгу тоже “отпустили и забыли”?
– Это не просто слова, я увлечен уже чем-то другим, для меня это пройденный этап. Но переиздание меня, конечно, радует! Думаю, это хороший знак перед тем, как я сам собрался издавать книги. Это был первый роман (сатирический), который больше всех продавался не просто в казахстанском сегменте – мы даже на время Лукьяненко обогнали и Луизу Хей. Видимо, все эти годы приходили, спрашивали: “Есть “Номенклатура”?”. Идея изначально была Досовская, он предложил написать книгу про какого-нибудь чиновника.
– Вы собирались писать книгу под названием “Фильм”, как продвигается?
– Если честно, по ходу моего вовлечения в кинопроизводство эта книжка стала обрастать идеями. Полкниги будет о фильме, другая – о производстве, взаимоотношениях внутри “Казахфильма”. Очень многое можно было бы облегчить. У нас почему раздутые бюджеты? Из-за того что сами правила выглядят как отъем у режиссера более трети суммы на расходы. Кроме того, есть еще аппаратура, которую ты должен там брать. А я считаю, что казенная аппаратура должна быть бесплатной. Не надо из этого бизнес делать. Много нюансов.
– У вас был классный псевдоним Ржунимагулов, кто его придумал?
– Человек по имени Сергей Косяшников на поэтическом фестивале в Киеве, в какой-то из шуток он выдал: “Ржунимагулов”. С тех пор я им пользуюсь.
И напоследок Ербол посвятил нас в то, что скоро он стартует в книгоиздательском бизнесе, будет издавать не только свои, но и чужие книги:
– Там будут новые стихотворения – серьезные, сатирические, книга миниатюр “Лица казахской национальности”, собранная из текстов, написанных для одного журнала. Сейчас никуда не пишу, не занимаюсь журналистикой. На нее нет времени. Зато мама рада, она против того, чтобы я много писал на общественно-политические темы. А бороться с моей мамой намного тяжелее, чем с режимом, потому что режим я не принимаю, а маму – люблю! (Смеется.)