Суд народа

Инициированный Верховным Судом и Минюстом законопроект «О присяжных заседателях» был принят мажилисом парламента в первом чтении, что, однако, не уменьшило полярности мнений о нем как среди юристов, так и среди представителей общественных организаций.
Представленная в законопроекте континентальная модель суда присяжных, по мнению многих, не вполне отвечает демократическим нормам, а в казахстанских условиях может превратить суд присяжных в бесполезный балласт системы правосудия.
В мире сегодня, как известно, существуют две модели суда присяжных: континентальная и классическая. Принципиально они различаются только по одному, но важнейшему пункту: степени участия судьи в обсуждении и вынесении присяжными решения о виновности или невиновности подсудимого.
При континентальной модели присяжные осуществляют этот процесс совместно с судьей, классическая же модель предполагает, что присяжные полностью независимы и делают соответствующий вывод на основе только своих внутренних убеждений.
В любом случае, вердикт выносят «люди из народа», которым не нужно разбираться в хитросплетениях законодательных норм и юридической казуистике, они только должны, руководствуясь здравым смыслом, ответить на вопрос: виновен ли обвиняемый, есть ли убедительные доказательства его вины для вынесения справедливого приговора?
Сам институт присяжных заседателей, безусловно, представляет собой важнейший шаг на пути демократизации и совершенствования процесса правосудия, поскольку благодаря ему появляется еще один механизм общественного контроля, реальная возможность добиваться состязательности сторон судебного заседания — о чем уже десятилетия говорят казахстанские юристы и, прежде всего — адвокаты.
Однако принятая за основу континентальная модель суда присяжных, по мнению многих видных юристов, не только не будет способствовать развитию этих состязательных начал в судопроизводстве, но и приведет к дальнейшему застою в развитии всей судебной системы.
О какой независимости мнений присяжных можно говорить, если судья, по сути, будет возглавлять коллегию присяжных и сможет беспрепятственно оказывать свое влияние на принятие ими решения?
Мало того — его мнение, в рамках нового законопроекта, будет решающим! В этом случае институт присяжных заседателей потеряет свое главное назначение: быть высшим арбитром в прениях сторон при выяснении главного вопроса — виновен человек или нет? Еще в ходе острых дискуссий при обсуждении этого вопроса с критикой представленного законопроекта выступили такие известные юристы, как А.Ахпанов, Д. Канафин, Б. Бисенов и другие. Острые споры по нему велись и в ходе заседания экспертно-консультативного совета Комиссии по правам человека при Президенте РК.
Свои возражения по поводу законопроекта представили и многие неправительственные, в том числе и правозащитные, организации.
По их мнению, институт присяжных заседателей в том виде, каким он предполагается Минюстом, отдает безусловный приоритет при вынесении решения судьям, а присяжных заседателей делает, в лучшем случае, лишь беспомощными «винтиками» закостенелой судебной «машины».
А ведь суд присяжных прежде всего — политический инструмент, обеспечивающий более полную защиту прав человека от судебных ошибок, предвзятости судей и даже их произвола.
Естественно, что судебный «истеблишмент», представители которого и готовили этот законопроект, постарались предельно выхолостить из будущего закона это демократическое и, в сложившейся ситуации — очень опасное для них, содержание.
Собственно говоря, за примером того, что может из всего этого получиться, далеко ходить не надо — только вспомнить прошлое.
Похожий институт уже существовал во времена СССР и назывался институтом «народных заседателей». На бумаге декларировалось, что их голос при вынесении решения равен голосу судьи и, в принципе, они могли повлиять или даже отменить предложенное судьей наказание. Но этого почти никогда не происходило, а если происходило, то народного заседателя ждали грубость, неприкрытое давление со стороны судьи и прочие неприятности.
Где же тут условия для свободного выбора по голосу совести? Недаром в среде осужденных к заседателям относились презрительно — насмешливо, а горькое название «кивалы» ( от слова «кивать» — соглашаясь) прилипло к ним в этой среде намертво.
Об опыте своей работы заседателем в народном суде в те годы рассказала Мария С. Вот одно дело, которое они рассматривали: два друга, соседи по коммунальной квартире, одноклассники. У одного из друзей скоро — день рождения. Второй решил сделать ему оригинальный подарок: зашел в его комнату, без спроса взял магнитофон и поехал по знакомым, чтобы каждый записал на него свои поздравления.
Будущий именинник пришел с учебы — магнитофона нет. Он — с заявлением в милицию. Начали следствие. А взявший магнитофон приятель, к своему несчастью, должен был внезапно уехать к заболевшей матери, в пригород. Возвращается через неделю — и тут на него (инвалида детства, кстати) надевают наручники.
Никакие объяснения несчастного, никакие просьбы со стороны «потерпевшего», что это недоразумение, ошибка, не приняли во внимание и дело довели до суда. Судья постановил — 3 года тюрьмы. За неудачную шутку (магнитофон нашли в комнате несчастного калеки и, как он и говорил — с записями поздравлений от школьных друзей!) — решили сломать парню жизнь. Но тут уж народные заседатели воспротивились.
— Ты бы знал, как кричал на нас судья, говорил, что мы ничего не понимаем, дело доходило чуть ли не до оскорблений — рассказывала Мария С. — Но мы со вторым заседателем твердо сказали, что мы этого дела так не оставим, что парень не виноват, и мы с таким приговором никогда не согласимся. Видит судья, что нашла коса на камень — и передал дело на доследование, которое привело к тому, что парня того, в конце концов, освободили. А с нами судья стал разговаривать сквозь зубы, а вскоре нам сказали, что в наших заседательских услугах больше не нуждаются. Поэтому я вынесла из своего опыта судебного участия твердое мнение: суд не свободен от ошибок и предвзятости, эта машина перемолола не одну судьбу.
Вот для того, чтобы суд присяжных заседателей не превратился в «карманное вече» при судье, а стал настоящим орудием отстаивания человеческих прав и справедливости, его деятельность должна быть независима от судьи.
Судья должен только оформлять вынесенное присяжными решение в виде судебного приговора.
Противники такого подхода, а их немало, сетуют на то, что институт присяжных заседателей для нашей страны — дело новое, неопробованное, что не исключены ошибки присяжных в интерпретации тех или иных положений закона, что также может предопределить несправедливое решение.
Самый свежий пример — Россия, дело пресловутого Ульмана, убившего «по приказу» шесть человек в Чечне и дважды оправданного присяжными.
Но, думается, в данном случае дело не столько в присяжных, сколько в российских законах, которые ПОЗВОЛЯЮТ выполнять такие преступные воинские приказы.
Поэтому введение суда присяжных должно сопровождаться постоянным совершенствованием нашего уголовного и уголовно-процессуального законодательства, чтобы аргументы совести совпадали с аргументами закона.
Закон еще не принят окончательно. Есть еще время сделать суд народа честным и справедливым.