Военно-тыловой роман

С 1 апреля начались материнские страдания: куда определят подросшее дитя, не пошлют ли в горячую точку? А ну, как попадет к «дедам»-злодеям. Да, дедовщина — хроническая, застарелая боль. На языке официальных бумаг — «неуставные отношения». Бежит молодняк из частей, вешается, случается и убивает мучителей. Но откуда они берутся? Что же получается — жил-был паинька, пришел в нехорошую армию и та за год сделала его злым и жестоким? Да нет, он и на гражданке был таким. Или потенциально таким. Он из нашей жизни шагнул в армейскую. Сегодня призывные комиссии в республике ошарашены количеством психических отклонений у будущих защитников родины. Причем поставить точный диагноз порой не так-то просто: во многих районах страны профессиональный психиатр — такая же редкость, как рентгеноаппарат. Да что психиатр! Частенько стоматологу, застрявшему по нечаянно в селе, приходится осваивать «смежные специальности»: принимать роды и вырезать аппендикс. За 10 лет независимости в Казахстане число врачей уменьшилось на 22 процента, средний медперсонал «сократился» на 45 процентов. В результате оптимизации закрыто 900 больниц и поликлиник. Сельские дети и подростки болеют сами по себе — на поездку в город просто нет денег. Кого вылечивают бабушки, кого — иммунитет, а кому и лечение уже бывает не надобно.
С начала весенней кампании телекамеры с упоением перечитывают дистрофичные ребра юношей в трусах. Нет газеты, которая не живописала бы букеты болезней несчастных доходяг, призывниками называемых. И тональность репортажей такова, что виновата в этом ужасе как бы армия. Как бы они больна. Словно эти нескладные типы в коридорах военкоматов — уже ее достояние, отрезанные от «гражданки» ломти. Нет, братцы, они — еще наши. Это мы вырастили их такими. Мы построили города-заводы, где дети рождаются мутантами, мы смешим иноземных инвесторов комариными укусами экологических штрафов — а дети продолжают рождаться. 220 из 1000 младенцев в стране — с врожденной патологией, в 22 раза по сравнению с 1992 годом увеличилось число детей с задержками в развитии. Нынешние рекруты появились на свет 18 лет назад — тогда не принято было разводить негативную статистику. Возможно, содержание свинца, мышьяка и других ценных элементов в воздухе еще не превышало предельно допустимые нормы в 10-12 раз, как сегодня в Усть-Каменогорске, но и хрустальной чистотой атмосфера явно не блистала.
Мальчики 1983 года рождения росли, и теперь военкомы разводят руками: если пять лет назад из 50 человек было годными к строевой 12-15, то сейчас — 2-2. Основные пункты «брака»: так называемый дефицит массы тела, заболевания почек, сердца, легких, позвоночника, плоскостопие, варикоз, ревматизм. Словом, весь набор, который по идее человек должен приобрести годам к 70.
В 2001 году, по официальным данным, из рядов Вооруженных сил были уволены 75 человек, больных туберкулезом в последней стадии. Из Павлодара в прошлый призыв попали на службу ВИЧ-инфицированные. И нынче среди призывников обнаружен СПИД, но цифры пока не разглашаются. А всего по состоянию здоровья комиссовано 311 прошлогодних призывников.
Особенно хилыми предстают пред комиссиями сельские ребята: бедность, плохое питание сделали свое дело: это и не солдаты, и не работники. В Северном Казахстане, к примеру, при плане в 8000 не смогли «наскрести» и 1000 новобранцев. А уж об отборе в гвардию и речи нет: высокие и здоровые физически-психически — это страшный дефицит. Призыв действительно болен, но лишь потому, что больна все страна — грустный «прогресс» идет по показателям заболеваемости самыми разными недугами. Так что ж мы хотим от армии? Чтобы она из недоумка с садистскими наклонностями сделала любителя одуванчиков, а страдающего энурезом излечила волшебным способом? Невозможно это, и потому для многих служба превращается в мучительный срок.
Одна из проблем армии — преступность. В прошлом году военно-следственным департаментом МВД РК по Алматинскому гарнизону расследовано 667 «армейских» дел: это суициды, кражи, изнасилования, дезертирство, взятки, продажа оружия, умышленное убийство. В одной из частей командир избил солдата так, что тот умер в больнице. Преступник оказался ветеринаром по образованию. В офицерский состав все чаще попадают случайные люди, как правило, продвигающиеся затем по службе с помощью кошелька. Известен случай 2000 года, когда командир тоже «в воспитательных целях» забил солдата до смерти. В ходе следствия выяснилось, что убийца еще на «гражданке» имел судимость за подобное преступление. Спрашивается, как ему удалось занять командирскую должность? И как такие «отцы» будут бороться с неуставными отношениями в казарме? Интеллектуальный же уровень многих новобранцев таков, что они гармонично вписываются в убогую схему отношений «дедов» и «салаг», покорно подчиняясь годами отшлифованным правилам. И это — тоже продукт нашего общества. Нерадостное детство, муторная школа с нулевым воспитательным эффектом, дешевые боевики, пьющие родители — все это выльется потом, в «дедовщине».
Многие видят панацею в введении альтернативной службы, как это на днях произошло в России. У нас пока существует лишь проект такого закона. Наверняка его обсуждение вызовет не менее жаркие споры, чем в Госдуме. Самый главный, пожалуй, вопрос: кто имеет право «закосить» от плаца и вместо двух лет «под ружьем» отработать четыре года мирно? Только лишь те, кому не идти в армию позволяют убеждения или не желающие по другим причинам? Закон не формулирует четко, каким же образом нужно доказывать эти самые убеждения. Были и другие спорные пункты: территориальный принцип прохождения альтернативной службы, определение специальностей, различные ограничения для «альтернативщиков», сроки. Военные эксперты считают закон несовершенным и уверены, что существующие формулировки дают карт-бланш призывным комиссиям в деле взятковымогательства и произвола. Логично было бы вывести альтернативную службу из-под контроля военных, передав ее в ведение гражданского министерства, как это сделано во многих странах Запада. Тем не менее, закон принят, и политики называют его заметным движением на пути к мировой цивилизации. Возможно, теперь и Казахстан последует примеру России, первой из стран СНГ взявшей на себя смелость сменить привычный строевой шаг «непобедимой и легендарной».
…Довольно часто я прохожу по алма-атинской улице Фурманова, славной своими роскошными строениями, мимо военного госпиталя, расположенного чуть в глубине, особняком. У его решетчатой ограды всегда дежурят робкие, заморенные солдатики с серым цветом лица и вселенской тоской в глазах. Они клянчат у прохожих сигареты, мелочь. Сами ли, «деды» ли заставляют — бог весть, кроме «кушать хочется», ничего не добьешься. Не говорят. Путаются в невнятных словах, как в сапогах безразмерных. И это тоже — наша армия. Я вовсе не собираюсь ее идеализировать. Здесь хватает недостатков, тупых начальников и казнокрадов. Военная реформа и гарнизон в степи так же далеки друг от друга, как парадные учения напоказ и первый марш-бросок новобранцев. Очень трудно иметь подготовленные вооруженные силы, обеспеченные современным оружием, если на это нет денег. Невозможно иметь здоровых грамотных солдат, если для этого не было условий на «гражданке». Армия и общество — взаимосообщающиеся сосуды. И что делать, я подаю монетку моему защитнику, и мне очень стыдно.