Легко — на расстоянии же — проявить о них государственную заботу: правительству принять ряд очень правильных теоретически программ, а затем строго требовать отчетности от местных властей.
Сложно, неимоверно тяжело, неподъемно, почти нереально, жутко затратно по всем параметрам — и душевным, и материальным — сделать на самом деле так, чтобы конкретный маленький сирота не чувствовал одиночества, страха, комплекса неполноценности.
Сколько галактик уже должно было бы разрушиться, если следовать Достоевскому, сказавшему, что весь мир не стоит одной слезы ребенка. Не будем сейчас говорить о тех, у кого родители погибли. В Казахстане гораздо больше других.
По данным комитета по охране прав детей министерства образования и науки РК, сегодня в стране действуют 614 интернатных учреждений, где содержится за счет государства около 75 тысяч детей-сирот. И лишь 17 процентов из них — круглые сироты, а почти 83 процента — сироты социальные. 1,5 тысячи детей — с ограниченными возможностями в развитии, порядка 19 тысяч — с девиантным поведением. Сиротство при живых «мамах» и «папах» — уже не проблема, а беда, которая приговаривает общество к неминуемой деградации.
Процесс усыновления, критерии отбора семей, готовых взять ребенка на попечение,- для многих тайна за семью печатями, со множеством слухов и мифов. На самом деле, как утверждают работники детских интернатных учреждений, и специалисты, занимающиеся устройством детей в семью, никакой тайны нет. Стабильное материальное положение, отсутствие противопоказаний по здоровью (психически больному человеку или, скажем, инвалиду ребенка не дадут) и желание сделать человечка счастливым — большего не требуется. Но, к сожалению, слишком часто взрослые не выдерживают испытания любовью: вдруг наследственность «не та» вылезает у приемыша или болезнь какая-то обнаруживается. Разонравившееся дитя берут за руку и везут сдавать, как бракованные башмаки, обратно. Кто из нас способен представить, какой страшный рубец остается на всю жизнь в маленькой душе после такого…
— Чтобы подобных травм было как можно меньше, в мире давно уже освоен метод патроната, — говорит Ирина Петровицкая, представитель алматинского общественного оъединения «Найди меня, мама». — Это самая простая и короткая дорога для ребенка в настоящую семью. Ведь шаг усыновления для многих людей слишком труден, а патронат — это форма, обеспечивающая постоянную поддержку и родителям, и детям. Взрослый отдает частицу своей души тем, кто в этом очень нуждается, и получает возможность стать и родителем, и другом. Если патронатный воспитатель берет ребенка из так называемой неблагополучной семьи, то ему обеспечивается помощь специалистов — психологов, логопедов, врачей, и ему уже не так страшно в трудном деле воспитания.
На мой взгляд, это самая прогрессивная система, поскольку можно устроить в семью тех детей, которые не могут быть усыновлены и обречены всю жизнь жить в детдоме, самая гибкая форма устройства — и для ребенка, и для семьи.
Действительно, сегодня патронатное воспитание, как новая форма устройства ребенка в семью, становится все более популярным во многих странах мира. Оно осуществляется на основе разграничения прав и обязанностей по защите прав ребенка между службой по устройству и патронатным воспитателем. При этом не все права передаются семье, за часть вопросов отвечает служба органа опеки. Но суть метода проста: любовь и работа.
У патронатного воспитателя две роли: и родительская, и профессиональная. Ребенок живет в патронатной семье и расценивает ее как свою. В то же время заключается трудовой договор, по которому государство ежемесячно обеспечивает определенное денежное содержание — как бы заработную плату. Достаточную для того, чтобы все члены образовавшейся семьи чувствовали себя комфортно.
Необходимо отметить, что патронатное воспитание, как правило, существует только при наличии службы, профессионально занимающейся этим и имеющей «качество» уполномоченной организации органа опеки и попечительства. Такая служба должна иметь необходимую структуру и профессионально подготовленный штат.
У патроната есть и противники, но убежденных сторонников все же несравнимо больше. Мне кажется, главный плюс взаимоотношений ребенок — взрослый — государство в данном случае очевиден. Замечательным образом расширяется круг людей, которые могут взять ребенка на воспитание. Ведь при опеке и усыновлении необходимо выполнение формальных критериев, подтвержденных документально: официальный доход на члена семьи, жилищные нормативы в соответствии с пропиской, возрастной ценз для усыновителей, предпочтение полных семей неполным, требование официальной регистрации брака и прочая, и прочая. К патронатным воспитателям требования не так прокрустово-жестки.
Немолодая одинокая женщина, которая и мечтать не могла бы об усыновлении, идеально подходит на роль «патрона». Семья, средства которой не «дотягивают» до канцелярской планки… Бездетные муж и жена, имеющие слишком тесную по официальным строгостям жилплощадь…Вполне еще бодрые старички — более чем обеспеченные, но по графе «год рождения» получившие повсеместный отлуп в детских домах и департаментах. Появляется возможность взять ребенка в семью у людей, которые хотели бы усыновить ребенка, но не могут на это решиться, поскольку не имеют достаточной информации о ребенке, профессиональной подготовки, боятся остаться наедине с проблемами. Появляется возможность профессиональной самореализации для женщин, имеющих своих детей, и для тех, кто рассматривает воспитание детей как любимое дело и профессию. Возможность официально работать, не выходя из дома.
Многие педагоги считают патронат злом: если ребенку приходится возвращаться в детский дом или интернат, то он испытывает еще больший стресс. Однако сторонники патронатного воспитания приводят контраргументы. Для детей без статуса (родившихся, к примеру, у людей психически больных или отбывающих срок) патронат — единственный шанс пожить в семье. Зачастую болезнь социального сиротства передается по наследству, когда «мамка пьет, а папка бьет». Брошенные на произвол судьбы, такие дети и сами не смогут стать полноценными родителями. А патронатное воспитание — тот самый случай, когда хотя бы минимальную порцию ласки, заботы и внимания ребенок все-таки получит.
Социальных сирот у нас меньше почему-то не становится.
За годы независимости в республике открыто дополнительно 117 детских сиротских учреждений. Основная причина, по мнению специалистов, заключается не столько в материальных проблемах, сколько в нравственной деградации общества, снижении роли семьи, увеличении числа неблагополучных семей. И усыновлять детей казахстанские граждане не спешат.
Свыше 31 тысячи детей живут у попечителей, за последние 8 лет нашими соотечественниками усыновлено 20 тысяч детей, а иностранцами — 6 тысяч. И ежегодно правоохранительными органами выявляется порядка 10 тысяч беспризорников.
В марте этого года на еженедельном совещании в правительстве под председательством премьер-министра о своей работе отчитывалось министерство образования. Зашла речь и о сиротах. Чиновники достаточно мягко формулировали суть проблем: мол, имеются определенные трудности … не в полной мере…нужно улучшать работу на местах… ну и так далее. Как обычно, как всегда.
Но цифры говорили сами за себя, пробиваясь сквозь привычное казенное баюканье. Оказывается, у нас в стране сегодня трудится аж 180 специалистов по защите прав детей. В Южно-Казахстанской области контингент одного такого сотрудника составляет 90 тысяч детей, в Алматы — 45 тысяч, в Астане — 60 тысяч. Реально ли представить себе работу с детьми, оставшихся без родительского попечения и к выходу из детдома предоставленными самим себе? Только 12 процентов из них имеют закрепленное жилье, остальные — практически без крыши над головой.
И патронат, как признак цивилизованности, обошел нас стороной. Но на бумаге-то, на бумаге, представьте себе, все замечательно! То, о чем так убиваются сегодня женщины-активистки, давным-давно замечено правительством нашим. Еще в марте 2004 года вышло постановление «Об утверждении Правил выплаты денежных средств на содержание ребенка (детей), переданного патронатным воспитателям. Эти правила в свою очередь были предусмотрены статьей 123 Закона «О браке и семье».
Но приняты через шесть (!) лет после выхода вышеуказанного закона. Выходит, никаких заморочек у нас нет — иди и бери ребенка, создавай семью? Одно лишь «но». Патронатный воспитатель, одолев адовы бумажные круги, будет получать на руки около… 20 тысяч тенге. Каждый из нас знает, что нынче представляет собой эта сумма в продуктово-одежном эквиваленте. Даже если отовариваться на оптовках-барахолках.
На совещании у премьера председатель комитета по охране прав детей минобра Бахыт Сыздыкова, ратуя за развитие патроната привела такой аргумент: «Сегодня содержание одного ребенка в детском сиротском учреждении — детском доме, обходится государству в 46 тысяч тенге в месяц. В опекунской семье, конечно же, это будет в два раза дешевле. И эффекта, конечно же, будет в два раза больше».
А мне сдается, что в опекунской семье не должно быть — дешевле. И экономия здесь более чем неуместна. Правда, существует такой распространенный обывательский довод: дай этим опекунам много денег, так ведь наберут детей и наживутся на этом. Мне всегда хочется сказать этим щипящим-завидущим: ну в чем же дело, давайте и вы!
Ну попробуйте хотя бы ради интереса взять на недельку в семью детдомовского пацана. И даже если встречаются те, кто в итоге пропивает «детские» деньги, их единицы, уверяю вас.
Гораздо больше тех, кто хотел бы в счастье и благополучии растить чью-то очень хрупкую, непростую жизнь. Патронат — это школа любви, терпения и надежды. Без любви в нее невозможно поступить, без терпения в ней невозможно учиться.
Фото с сайта http://www.moscvichka.ru