Формула клаустрофобии

Окончание, начало см.здесь.
Во времена активного роста экономики казахстанские банки активно выходили на внешние рынки. Государство, не дадут соврать, видело в этом лишь позитив: мол, выход на внешние рынки свидетельствует о росте банков и их нежелании ограничиваться рамками Казахстана.
По большому счету, казахстанский рынок стал для банкиров местом консолидации прибыли. Прибыль нужно было с умом размещать. Хорошо размещенная прибыль приносила дополнительную прибыль. И так без конца.
Понятно, что на каком-то этапе своего развития казахстанским банкам стало тесно в Казахстане. Все ниши были заняты, а конкуренция становилась все более плотной. В Узбекистане согласно личной договоренности двух президентов, работает лишь «Банк развития Казахстана». Еще одной центрально-азиатской страной, где казахстанские банки не смогли закрепиться, стал Туркменистан. В остальных государствах — Кыргызстане и Таджикистане почти все крупные казахстанские банки открыли свои дочерние структуры. Еще одним рынком, где активно поработали казахстанские банки стала Россия. Причем, кроме чисто финансовых и кредитных услуг, они входили и в другие сегменты чужих экономик.
Очевидные нюансы
В экспертном сообществе есть целая группа аналитиков, уже не раз предрекавших крах казахстанской финансовой системы. Сценарий примерно такой. Сначала просядут банки второго уровня из-за высокого уровня внешних долгов и их неспособности эти долги обслуживать. Затем «посыпятся» средние и мелкие банки, так как практически полностью исчезнет как явление институт межбанковского кредитования. А напоследок наступит финансовый коллапс, сдобренный дефолтом Казахстана как отдельно взятого субъекта.
Вся эта архитектура возможного апокалипсиса зиждется на ошибочной концепции профессиональной непригодности банковского менеджмента. Если простыми словами: пессимисты считают, что казахстанские банки ничего другого, кроме как брать деньги из одних источников и за проценты передавать другим источникам, ничему не обучены. Пессимисты практически обвиняют менеджмент банков в импотенции, неспособности аккумулировать средства в условиях, когда традиционные каналы поступления ликвидности не работают.
Но вот 1 февраля Интерфакс-Казахстан распространил прелюбопытнейшую информацию о том, что по данным директора Группы рейтингов финансовых институтов парижского офиса Standard&Poor’s Екатерины Трофимовой интерес зарубежных инвесторов к размещению казахстанских долговых обязательств растет. «Из нашего общения с инвесторами мы действительно видим аппетит на вложения в казахстанские долговые обязательства, причем не только суверенные, но даже, как неожиданно это не прозвучит, казахстанских банков», — сказала она. А потом добавила, «спрос действительно есть, он робкий, но активизирующийся».
Специально для пессимистов можно дать такое объяснение. Во-первых, очень сложно заподозрить Standard&Poor’s в аффилированности. Рейтинги компании всегда высоко котировались, а проблемы с методикой оценки возникали не у нее, а, если многие помнят, у Moodys. Во всем финансовом рынке Standard&Poor’s знают как объективное рейтинговое агентство. Во-вторых, г-жа Трофимова говорит не об абстрактных иностранных инвесторах, а о самых что ни на есть реальных. При этом компетентных и много лет работающих на фондовом рынке. Их на мякине не проведешь. В-третьих, выбор на долговые бумаги казахстанских банков пал не случайно. Инвесторы прекрасно знают, как оценивать качество того или иного актива и, если после долгих (кризис тому способствует) раздумий они выбрали наши бумаги, значит, банки вполне даже конкурентоспособны.
На фоне столь позитивной новости легко с головой окунуться в другую крайность: мол, наша банковская система одна из лучших на постсоветском пространстве, поэтому есть повод откупорить бутылку шампанского и закатить пир на весь мир. Ничего подобного.
Прозрачность может смениться мутностью
Государство, напуганное кризисом и опасностью возможных дефолтов со стороны казахстанских банков, решило на всякий случай перестраховаться. «На начало текущего года объемы внешнего долга банковского сектора снизились до одной трети от объема банковских обязательств и составили более 28,4 миллиардов долларов. Тем не менее регулирование в этом вопросе не будет отменено, оно будет расширяться», — сказала председатель Агентства РК по регулированию и надзору финансового рынка и финансовых организаций (АФН) Елена Бахмутова на специальной пресс-конференции по предварительным итогам 2009 года, которая прошла в конце января в Алматы.
Внешний долг — это как раз тот самый фактор обременения. Такой груз дан казахстанским банкам в качестве наказания за тот период, когда деньги были доступны, и все они ввязались в гонку по привлечению кредитных ресурсов. Но при этом стоит отметить и другое: сознательно или бессознательно они заложили в кредиты все риски, когда снимали баснословную по меркам цивилизованного мира маржу. Теперь, когда ситуация с плохими активами более-менее стабилизировалась, выяснилось, что ликвидности в казахстанских банках достаточно: отчасти за счет траншей государства, отчасти за счет растущей депозитной базы.
Вывод очевиден: за неплатежеспособных заемщиков благодаря высоким процентным ставкам заплатили платежеспособные. Кое-кто может возмутиться такой несправедливости. Но банки и банковская деятельность такими категориями не оперируют. У них совсем другая функция и, уверен, никого из казахстанцев, залезших в кредитную кабалу, в банк насильно не гнали, к стулу не привязывали, горячий утюг к телу не прикладывали и ручку в руки не совали. Они добровольно подписывали бумаги и просто играючи брали, к примеру, 150 тысяч долларов при средней заработной плате в 70-80 тысяч тенге. Так что платить все равно придется. Даже несмотря на то, что за них уже заплатили те, кто был в состоянии обслуживать кредиты.
Если на все окружающее смотреть трезвыми глазами, то становится понятно — и сегодня внешний долг будут обслуживать те, кто сейчас держит и пополняет свои депозиты в банках. Но и им пугаться не стоит. Менеджмент банков, судя по всему, довольно компетентный, и не допустит ситуации дефолта по депозитам. От кредитных денег отсекут неплатежеспособных заемщиков и дадут денег платежеспособным. Так что очередь расчищена, и случайных в обозримой перспективе просто не окажется.
Прозрачность может смениться мутностью, если госслужащие задержатся в кабинетах банкиров. Неэффективность госуправленцев и справедливость принципа Лоуренса Питера видна на примере госкомпаний. До настоящего момента выручает частая ротация кадров, не позволяющая чиновникам пустить корни и наладить серые схемы увода денег за рубеж.
В начале февраля агентство Bloomberg со ссылкой на результаты ежегодного исследования рисков в банковском секторе, проведенного Центром по изучению финансовых инноваций (Centre for the Study of Financial Innovation, CSFI) и PricewaterhouseCoopers (PwC) сообщило о том, что самым опасным риском для банковской системы может стать ее политизация. «Порыв, подтолкнувший правительства к спасению банков от кризиса, может быть и удержал систему от краха, но в значительной мере политизировал всю банковскую отрасль», — отметил один из авторов исследования Давид Лэсселз.
Есть большая вероятность, что чиновники, пришедшие на смену профессионалам в крупнейшие казахстанские банки, уже пытаются сделать из них очередные кормушки. Но сделать это быстро не получится. С другой стороны, невооруженным глазом видно, что больше, чем надо, им не дадут посидеть в теплых кабинетах. Правда, не факт, что и на мороз выгонят.
Свою часть работы, переговоры с кредиторами о реструктуризации долгов, они уже провели. Причем, со свойственным чиновникам упрямством. Последнее, видимо, оказалось эффективным, и переговоры вроде бы завершились к обоюдному согласию. Кредиторы решили не идти напролом в попытках получить все и сразу, а вняли уверениям, что лучше понемногу и постепенно.
С другой стороны, ведущиеся почти год переговоры с российским Сбербанком о покупке пакета акций «БТА банка» когда-нибудь завершатся. Казахстанская сторона настаивает на покупке россиянами всего банка, Сбербанк на днях предложил купить половину. Но тренд очевиден: государство не собирается задерживаться в активах, которые еще недавно спасало. В этом есть логика. Во-первых, как ранее отмечено, чиновникам не дадут засидеться на одном месте, во-вторых, государство стремится передать активы в частное управление. Это еще один признак того, что власти прекрасно осведомлены об эффективности частных владельцев и неэффективности государственного менеджмента.
Завтра будет завтра
Не хочется думать, что 1 мая в правительство попадет документ, который положит конец истории казахстанских банков. И застолбит «делянку» для банков, ограниченных исключительно территорией Казахстана.
В любом деле важно не переборщить. Всякое ограничение кредитной деятельности за пределами страны — откат назад. Сейчас трудно сказать, на сколько лет. Но откат. Казахстанские банки даже после принятия законопроекта парламентом и утверждения его президентом должны иметь все возможности для развития бизнеса на других рынках и увеличения своей капитализации экстенсивным способом. Что же касается интенсификации процесса, то определенного уровня качества менеджмента и маркетинга они уже достигли.
Чиновникам, которым поручено подготовить законопроект, надо четко уяснить одну мысль: рано или поздно казахстанским банкам вновь понадобятся внешние источники заимствования и, возможно, стратегический партнер в бизнесе. Любые инвесторы, разумеется, смотрят на Казахстан как на опорный пункт своего дальнейшего проникновения во все другие государства Центральной Азии. Поэтому есть резон не мешать процессу выхода казахстанских банков на другие рынки. Мониторинг финансовых потоков ужесточать можно, но только не в ущерб банковской деятельности. Схема мониторинга АФН вполне даже подходит, нужно только сделать так, чтобы у работников агентства не было формальных поводов запрещать те или иные банковские сделки.
Государству ведь тоже нужны кредитные учреждения, способные аккумулировать ресурсы на других рынках. И чем крупнее и богаче становится банк, тем большие налоговые отчисления он сможет сделать. Государство не может не знать, что вслед за финансовым влиянием идет и политическое.
Потому что банки не любят тесноты и очень боятся замкнутых пространств…