Плохой журналист или бессовестный чиновник?

Газетчики и телевизионщики встречаются и с другими правонарушениями со стороны своих респондентов. Истории, которые мы приводим ниже, произошли на самом деле, давно и недавно, с разными журналистами. Но чтобы не вводить читателя в заблуждение, отнесем все случаи к одному лицу.
Наша героиня, назовем ее Алина К., в журналистике около пяти лет. Опыт работы с «высокими» людьми у нее имеется, сегодня она, как и многие ее старшие коллеги и даже наставники, без труда может уговорить «большого начальника» дать нужное интервью. Но в начале творческого пути ей не раз приходилось буквально бороться за каждое слово оппонента, чтобы «добыть» необходимые сведения для статей и телесюжетов. Как это было — она фиксировала в своем личном дневнике.
Некоторые выдержки из записей корреспондента прокомментировала заведующая юридической консультацией Ольга Кулишкина.
День первый.
Без бумажки — ты букашка
«Редактор новостийной службы Елена Л. дала мне задание сделать сюжет о младенческой смертности. Предстояло выяснить у компетентных людей статистические данные по городу, опросить молодых мам — каковы причины, на их взгляд, смерти новорожденных. Этот вопрос сегодня злободневен — в России и в городах Казахстана фиксируется рост материнской и младенческой смертности. Сюжет должен был получиться отличный, а главное проблемный — я люблю проблемные сюжеты. Довольная ответственным поручением, я набрала номер городского родильного дома. Директор ответила мне отказом, мотивируя это тем, что такие вопросы не решаются «с кондачка». «Сначала отправьте запрос в горздрав с указанием точных вопросов, если получите разрешение, тогда к нам — милости просим!», — сказала она. Ноги словно подкосились. Ну вот, день прошел зря: сюжет, который я уже продумала «от» и «до», не получился. Надо посылать запрос… а когда на него придет ответ..? Может, все же можно как-то повлиять на начальство?»
Ольга Кулишкина:
— Есть такое понятие, как «врачебная тайна», это, например, если доктор открывает корреспонденту частную историю болезни без согласия на то непосредственно больного, врачи несут уголовную ответственность за неразглашение такой тайны. А статистические данные типа материнской и младенческой смертности, рождаемости, отказным новорожденным не являются секретными. Согласно ст.2 закона «О средствах массовой информации» «журналисты вправе получать и распространять информацию любым незапрещенным законом способом», и вы, прося предоставить вам подобные данные, не нарушаете закон, и тем более его не нарушает директор роддома. Однако, начальница имеет полное право попросить у вас бумагу с точными вопросами, «скинутую» по факсу, электронной почте или отданную лично в руки. Один экземпляр запроса остается у респондента, а другой с печатью организации и подписью ее руководителя — у корреспондента. «Запрашиваемую информацию государственные органы и иные организации обязаны предоставить не позднее трех дней со дня поступления обращения либо дать ответ с указанием срока предоставления или мотивы отказа» (Статья 18 пункт 2 часть 1). А если вы обратились к директору роддома по телефону, последний не понесет никакой ответственности за отказ от интервью, он может вообще сказать, что вы ему не звонили, ведь доказательств тому нет. Чиновники, как правило, занятые люди, чтобы отыскать среди кип различных документов нужную журналисту информацию, им приходится отстаивать «время на размышления». А если по официальному запросу в течение трех дней не пришел положительный или отрицательный ответ в письменной форме, вы можете обжаловать действия в суде. Так что, в данном случае, Алина, это вы не совсем корректно подошли к решению вопроса.
День второй.
Ложка дорога к обеду
«Хотела сделать сюжет про ремонт дорог. Сама я еще не знала, к кому обратиться, и редактор подсказала — к такому-то. Но это не чиновник, а какая-то юла. Я не могу его найти — постоянно срабатывает автоответчик на рабочем телефоне. С горем пополам отыскала его сотовый. Звоню — а номер недоступен или выключен. Прошло несколько дней. Ремонт дорог идет во всю — заместители чиновника не хотят отвечать на вопросы без него. А я не могу дозвониться до него уже больше недели. Интересно, а правильно ли, когда чиновник, чей комментарий необходим для полноты видеосюжета, уходит от прямого ответа в течение недели-двух, мотивируя это своей занятостью или не отвечая на звонки, ведь за время его «молчания» проблема, по которой необходим его комментарий, может перестать быть актуальной?»
Ольга Кулишкина:
— А кто определяет актуальность проблемы? Вам сейчас интересны дороги, а другой журналист в это же самое время в другом месте узнает о том, насколько повысили пенсии пожилым людям. Так что актуальность определяется не обществом, а журналистом. Актуальной может быть только какая-то дата. Если вам не дадут интервью про незаконный сруб елок к Новому году 29 декабря, ответив на ваши вопросы только 5 января — для вас и ваших читателей или зрителей, согласитесь, эта информация перестанет быть интересной. И тогда того, кто помешал вам выдать доклад в срок, можно будет привлечь к административной ответственности. Если не можете сделать сюжет на определенную тему, кажущуюся вам сегодня животрепещущей, отложите его, сделайте другой.
И опять же, как и кому вы докажете, что искали чиновника неделю, если вы не посылали ему официальный запрос? Вот, если на руках у вас есть бумага с печатью, в которой человек черным по белому согласился с тем, что он получил ваши вопросы, вы условились встретиться для беседы, и он не пришел и скрывается, тогда можно снова подавать в суд.
Если проблема сюжета не растянута во времени, если что-то случилось сейчас, сию секунду, например, автопроисшествие, и вам снова отказывают в интервью, напишите репортаж, как взгляд со стороны — что вы видели, слышали, находясь на месте происшествия. А позже, когда получите необходимую информацию, сделайте продолжение сюжета.
День третий.
Подарок или взятка
«Написала в газету конфликтную статью: КСК ругается с жильцами. Выяснилось, председатель КСК «крадет» общие деньги. Материал был уже почти сверстан, когда ко мне заявилась руководитель кооператива с коробкой конфет и шампанским. Она просила не давать в печать статью в обмен на другую более ценную информацию, не относящуюся к данной теме. Даже не знаю, как на это реагировать… Это взятка? И вообще, выдался интересный денек — вечером в редакцию пришел мужчина, мой недавний респондент, тоже с конфетами — хотел отблагодарить меня за хорошо сделанный про него видеосюжет. Это что, тоже взятка?»
Ольга Кулишкина:
— Это не проявление коррупции. Субъектами коррупционного правонарушения не являются фирмы частной формы собственности, в том числе СМИ, которые зачастую относятся к товариществам с ограниченной ответственностью, ими могут быть только госслужащие. Поэтому «подарок» председателя КСК можно расценить как коммерческий подкуп. Но самое интересное, что к административной ответственности за это нарушение будет привлечен … журналист. Однако, только в том случае, если акт передачи коробки конфет, денег, цветов либо чего-то другого будет зафиксирован дающим на видео, аудио, в присутствии свидетелей или представителей правоохранительных органов. А подарок за хорошо сделанную статью или сюжет, даже если это автомобиль или квартира — это просто подарок — не больше.
День четвертый.
Нет доступа
«Сегодня проводилась травля крыс в подвале одного из объектов массового посещения, выкупленного бизнесменами. Наша съемочная группа приехала на место с представителем СЭС, который дал разрешение на наше присутствие при процессе проведения травли крыс. А хозяева здания нас не впустили. Их ответ зафиксировала наша видеокамера. Вечером в «Новостях» мы показали этот эпизод. Вроде как отплатили что ли… А по большому счету, удовлетворения нет — должен был получиться интересный материал… Самое неприятное в этой истории — предприниматели объяснили свое поведение тем, что «работники именно нашего телеканала вообще никогда не переступят порог их заведения». То ли у них неприязненные отношения с нашим боссом, то ли кто-то когда-то снял про этот объект плохой сюжет — осталось загадкой. Кстати, многие чиновники отказывают журналистам в комментариях, мотивируя это просто: «мы работаем только с такой-то газетой», а с вами «не дружим», потому что вы пишите «неправду» («правду») или «вы — плохая газета (телеканал).»
Ольга Кулишкина:
— Согласно ст. 20 закона «О СМИ», журналисты вправе посещать госорганы, организации всех форм собственности и быть принятыми их должностными лицами в связи с осуществлением своих служебных обязанностей, присутствовать на всех мероприятиях, проводимых органом, за исключением случаев, когда принято решение о проведении закрытого мероприятия. Если сотрудники санэпидемнадзора разрешили вам присутствовать при проведении дератизации, выдали вам специальную экипировку, дали необходимый комментарий — владельцы объекта массового посещения, пускай и частного, не могут вам запретить войти на их территорию. Имея видеодоказательства и свидетелей событий, вы могли бы непременно подать в суд на собственников здания.
Если ваши потенциальные респонденты переходят на личности или обзывают вашу газету «недостойной», это квалифицируется как оскорбление, порочащее честь и деловую репутацию газеты и телеканала. Но факт оскорбления нужно доказать в суде. Те же видео или аудиозапись на ленточном или цифровом диктофоне — уже неоспоримые доказательства. Если вы обращаетесь к чиновнику по телефону, включите диктофон (он обязательно должен быть служебный, описанный, как имущество организации СМИ) или камеру и представьтесь — кто вы, где вы работаете, назовите дату и точное время, затем наберите необходимый номер, включите громкую связь и обратитесь к респонденту по имени. Если человек оскорбит вас, такое свидетельство в суде будет неопровержимым подтверждением случившегося.
День пятый, последний.
Как корабль назовешь…
«Это же кошмар — какие в ЦОНе очереди, таких очередей страна не видела со времен перестройки. В ЦОНе постоянные скандалы за льготные билеты, неразбериха с «окнами» и образцами заполнения бланков. Может, все потом устаканится… А пока нам приходится ездить в ЦОН почти по каждой жалобе. Но каждая наша поездка в центр «одного окна» начинается с ругани охранников и недовольных высказываний официальных представителей. Но если совсем недавно руководство ЦОНа шло нам навстречу, давало комментарии, то теперь их как будто подменили. «Эти сюжеты, — уверены они, — подрывают наш имидж и авторитет». Подобные заявления делали и руководители филиалов банков, когда в финансовых учреждениях происходили сбои, люди не могли снять с депозитов накопленные деньги; отказывались давать информацию и продавцы магазинов, на которых жаловались покупатели, не желая «светиться лишний раз и позорить магазин на весь город». А как же быть нам…?»
Ольга Кулишкина:
— Журналист — это профессия, которая, может быть, тем и хороша, что всегда приходится куда-то пролезать, где-то скандалить. А респондентов ваших понять можно — кто согласиться положить деньги в банк или купить мясо в магазине, о проблемах в котором уже раструбили все городские СМИ? Понимая это, виновники конфликтных ситуаций не желают отвечать на вопросы журналистов, что, понятно, противоречит букве закона. Однако, корреспондент может снова «выкрутиться»: показать сюжет или написать статью, имея опять же видео- или аудиодоказательства, о том, как его грубо выставили вон.
Таким образом, каждый начинающий журналист должен понимать, какую стезю он выбрал, и не отчаиваться, если что-то «не клеится». Надеемся, что данную статью прочтут и те люди, которые находятся по другую сторону камеры/диктофона, госслужащие, иногда даже не подозревающие о существовании закона «О средствах массовой информации» и учтут замечания.
Давайте жить дружно, респонденты!