Пасха — один из самых любимых и всенародных праздников: несмотря на то, что все мы вышли из безбожного совкового прошлого, а коммунистическая пропаганда поголовно обращала в атеизм членов своего развитого социалистического общества.
«Христос воскрес!» — говорим мы в этот день при встрече своим близким, знакомым, просто случайным людям. — «Воистину воскрес!» — отвечают они.
И хотя людей истинно и глубоко верующих сегодня, как и пару-другую десятков лет назад, по-прежнему не столь много, но для всех, кто так или иначе связан корнями с духовной жизнью своих пращуров, — Пасха всегда самый долгожданный, всенародный праздник (наряду, скажем, с вполне светским Новым годом).
И в канун Пасхи добропорядочные хозяйки пекут куличи, красят яйца, готовят праздничный стол, который традиционно должен быть вкусным и изобильным.
У моей бабушки, например, специально для этих целей во дворе была выстроена большая русская печь, которая целый год дожидалась именно торжественного часа, когда в ней будут печь куличи. И несколько семей многочисленной родни занимались выпечкой сообща, хотя в домах были газовые плиты и духовки.
Но разве ж они сравнятся с настоящей русской печью?! Которая топится дровами, а потом, когда те уже только тлеют, на них устанавливаются формочки со сдобным тестом. И вот они постепенно «поднимаются» и «доходят», обволакиваясь сладким дымком… Целый ритуал. А какая вкуснятина!
С утра бабушка ехала в городской православный собор, чтобы освятить куличи и яйца, и до того, как вся семья просыпалась, они уже красовались на самом видном месте.
Пацанами — мы объедались, целый день ходили по улице, стукались пасхальными яйцами: выигрывали, проигрывали, поздравляли друг друга и всех встречных.
Мы ничего не знали о вере, о страданиях Иисуса Христа, но славили его, славили жизнь и пробуждение природы.
Сегодня, когда Советский Союз и коммунистическая идеология рухнули, — стало модным говорить о вере, и по поводу и без «отмечаться» в церкви.
А бывшие и настоящие коммунистические вожди, включая того же лидера российских коммунистов Геннадия Зюганова, идут в храм божий как когда-то на партсобрания — почти в обязательном порядке.
Теперь они в первых рядах борцов за русскую идею и Православие, хотя смысл много так никто толком и не понимает и обществу не разъясняет.
Пасхе предшествует Великий Пост. Каково его значение?
Во всех основных религиях, в общем-то, принято одно: воздерживаться от животной пищи. Именно в это время человек и духовно должен очиститься, подвести определенные нравственные итоги своей жизни. И, разумеется, отказ или воздержание от еды — не есть главный смысл поста.
Человек постится, сознательно физически страдает, чтобы приобщиться, стать ближе к тому, кто был распят во имя торжества светлого и справедливого.
А еще — это очень действенное средство проверить себя изнутри, самодисциплина духа, испытание его на крепость.
Для меня лично, например, важно как раз последнее: хотя, возможно, я сильно заблуждаюсь насчет истинного предназначения поста. Ибо я человек — не верующий: просто отдаю дань традиции, когда вот уже несколько лет подряд воздерживаюсь от «неположенной» пищи первые десять дней и последние — перед Пасхой.
Я не хожу в церковь, не знаю молитв, но когда мне плохо, мысленно прошу о помощи того, кого именуют царем небесным, прошу у него прощения за прегрешения.
Это внутренняя потребность и удовлетворяется она, пожалуй, бессознательно: потому что любой человек нуждается в некой главной духовной опоре и поддержке, в том нравственном абсолюте, который только единственно и может быть фундаментом зыбкого и такого непрочного грешного мира, в котором мы повседневно пребываем.
Очень сильно, к слову, это показал Андрей Тарковский в фильме «Ностальгия». Помните, когда одна из героинь хочет обратиться к богу, но не знает, как это сделать? Священнослужитель ей говорит: «А вы для начала попробуйте встать на колени».
И вот она пытается это сделать, но ей неловко, неудобно: и пол каменный и холодный, а главное — нет убежденности, что НАДО так делать.
Вот и мы все: мучаемся постоянно, испытывая неизбывную нравственную (возможно, генетическую) потребность в общении с тем, в кого так хочется верить, но чему так мешает все наше грешное атеистическое бытие и воспитание.
Известный московский публицист и критик Лев Аннинский очень емко и точно, как мне кажется, выразил и свое личное отношение к вере, и общее нынешнее духовное состояние общества, когда сказал про себя: «Я — русский православный атеист». Ведь большинство из нас нынче то ли застряли, то ли заблудились где-то между советским прошлым и нынешним дикокапиталистическим настоящим, между коллективизмом и индивидуализмом, между новообретенной социальной страстью к накопительству и внутренним несогласием, что это и есть смысл жизни.
Различные новоответвления от традиционной христианской веры, секты и небольшие общины — как-то очень легко преодолевают аналогичные препятствия, стилизуя и адаптируя христианское учение к современному быту: к рынку, если хотите.
Душа и грешное тело у них как-то всегда легко «уживаются» друг с другом. Но их проповедникам почему-то не веришь. «Ловцы человеческих душ» — правильно про них говорят. Ибо ловят они тех, у кого за душой, говоря прямо, мало что есть.
Доморощенные «глашатаи истины» понахватались вершков каких-то религиозных знаний и сыплют цитатами: слепо, агрессивно. Ну, буквально у них, как у большевиков: кто не с нами, тот против нас.
Православие в этом плане тем и привлекает, что оставляет право выбора за самим человеком: верить ему в бога или нет.
Вспоминается, как на одной из телепередач «Времена», с участием какого-то из высших иерархов Русской православной церкви, умница Владимир Познер очень емко сформулировал вопрос-проблему насчет новомодного увлечения религией, что если человек не крестится, так это нынче вроде как признак дурного тона: «А вот если я атеист, это означает, что я — плохой человек, да? И значит, тогда я не имею права говорить о главном — о том, что может помочь моему народу и Отечеству?».
И батюшка также открыто и прямо ему ответил: да нет, конечно, православная церковь уважает свободу внутреннего выбора, а патриотизм и атеисту не запрещается…
Примечательно, что и ортодоксальный ислам — не навязывает человеку свои правила, не агрессивен по своей сути. Вспоминаю такой случай. Я на Иссык-Куле люблю проводить время на пустырях, в одиночестве.
Однажды оказалось, что мой пустынный пятачок облюбовала и группка верующих. Так мы несколько дней и наблюдали друг друга: я — загораю, а они в небольшом отдалении, у самой кромки воды в положенное время совершают намаз.
В один из дней старший из них предложил мне:
— Не хотите к нам присоединиться?
— Но я же другой веры?..
— А разве это имеет значение: бог то един для всех.
Тогда я к ним так и не присоединился: наверное, правы те, кто утверждает, что у каждого свой путь познания.
Конечно, кто-то идет прямо, а кто-то блуждает. Вот тому же Льву Аннинскому проще: он русский, который живет в Москве. А я — русский азиат, и даже мой псевдоним — вполне «мусульманский», причем выбран мной осознанно: хочется, во всяком случае, так думать.
А еще очень хочется быть честным, жить в гармонии с самим собой, совершать хорошие поступки.
Еще Лев Толстой учил: «Мы любим людей за то добро, которое им делаем, и ненавидим — за зло, которое им причиняем». Но, чего греха таить, не всегда так получается, да, пожалуй, чаще и не получается.
И ты мучаешься: припоминаешь свои личные грехи и слабости, казнишь себя за них и за то, что не так, как должно, поступаешь — по отношению к своим близким, к посторонним людям, к женщине, которая тебя любит и все ждет от тебя чего-то Самого Главного…
И постоянно не дают покоя мысли по поводу работы: «Тем ли я занимаюсь, то ли пишу, что надо?». Или: «Как это глупо все, как мелко: не статья, а — бездарная мазня…».
В журналистике ведь, как одной из древнейших профессий, столько нынче всего намешано, столько информационного мусора, — что сам-то в нем не разберешься, не разгребешь за весь свой профессиональный век.
А если сам не разобрался, то имеешь ли право высыпать все на голову читателя?
Вопросы, вопросы…на которые не ответит ни твой редактор, ни какой-нибудь государственный идеолог, никто. Только ты сам. Если, конечно, успеешь…
А сейчас ты можешь только надеяться, что придет оно — просветление и озарение, что посетит тебя Муза, и ты, наконец, выдашь нечто…
Вот только очень трудно найти эти слова — самые простые и самые важные. Но находят же их другие, кому дан свыше настоящий талант и вдохновение. Вспоминаются строки из Булата Окуджавы:
Виноградную косточку в теплую землю зарою,
И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву.
И друзей созову — на любовь свое сердце настрою,
А иначе — зачем на земле этой вечной живу.
Так просто и так проникновенно. Наверное, это и есть самое главное: настроить свое сердце на любовь…