Посидели. Поговорили. Разошлись

Часть вторая
Нет ничего проще, чем критиковать. Меньше ответственности, а за что ругать — всегда повод найдется.
В случае с Шанхайской организацией сотрудничества делать это вдвойне обидно. Почему? Являясь жителями Центральной Азии, понимаем, что региональная интеграция — единственный шанс остаться на плаву, сделать жизнь людей сносной, раскачать стагнирующую экономику.
В случае с Узбекистаном — обидно втройне. Обладая мощным природным и, что более важно, интеллектуальным потенциалом, страна еле сводит концы с концами, а неэффективное государственное управление губит остатки промышленной инфраструктуры.
Бизнес испытывает на себе давление со стороны фискальных органов, местной власти и не может защитить свое право в суде. Ближе к лету десятки тысяч жителей провинций Узбекистана едут за лучшей долей в Россию и Казахстан. Тогда на таможенной границе «Гишткуприк-Жибек Жолы» выстраиваются большущие очереди людей, стремящихся выехать за пределы страны. Причем, едут на неквалифицированную работу, за которую платят 200-250 долларов. Экономя на всем, гастарбайтеры из Узбекистана отправляют домой или везут сами от 100 до 150 долларов в месяц.
А между тем ШОС живет своей жизнью. Еще 12 июня, за три дня до юбилейного саммита, узбекский президент в ходе встречи с представителями китайских СМИ оценивал деятельность этой организации. Мол, за прошедший по историческим меркам короткий срок ШОС не только сумела доказать свою «жизнеспособность», но и утвердилась в мировой политике в качестве «международного форума» по решению целого комплекса региональных проблем: от политики и безопасности до вопросов экономического и гуманитарного сотрудничества.
Очень важно внимательно прислушаться к тому, как оценивает узбекский лидер работу ШОС. «Международный форум» из организации получился самый, что ни на есть широкий. Достаточно вспомнить Астанинскую Декларацию, в тексте которой от США требовали определиться со сроками военного присутствия в Центральной Азии.
ШОС в данном контексте точнее будет назвать «международной трибуной», откуда время от времени доносятся политические заявления.
Что касается «экономического и гуманитарного сотрудничества», здесь достаточно проблем. На юбилейном саммите в Шанхае провели Деловой совет, но подробной информации по нему нет и, кажется, не предвидится. Что обсуждали: льготный китайский кредит в размере 900 миллионов долларов (публично заявленный в Астане) или российские предложения по финансированию некоторых совместных проектов в рамках «Энергетического клуба ШОС» (заявленные в Шанхае), неизвестно. Но доподлинно известно одно: до сих пор не существует ни одного крупного совместного проекта, который бы реально осуществлялся.
На той же встрече с китайскими журналистами, узбекский президент говорил о том, что является для Узбекистана ключевым в рамках ШОС: «Именно безопасность, стабильность и устойчивое развитие на всем пространстве ШОС является одним из главных условий интенсификации сотрудничества в торгово-экономических и социально-гуманитарных сферах».
Подобная жесткая привязка вопросов безопасности к вопросу интенсификации в торгово-экономической сфере характерна для внешней политики Узбекистана в последние 15 лет. Однако зачастую дело дальше громких заявлений и деклараций не идет. За полтора десятилетия не налажена активная приграничная торговля ни с Таджикистаном, ни с Кыргызстаном, ни с Казахстаном.
Ситуация с Туркменистаном еще более запутанная. Жесткая политика ограничения импорта и поощрения экспорта порождает такие явления, как теневой рынок, увод капиталов в «серые схемы». С одной стороны, узбекские официальные лица часто говорят о необходимости наполнения государственного бюджета, с другой стороны, именно узбекским правительством создается ситуация, когда субъектам предпринимательства невыгодно платить налоги и другие обязательные платежи. Подобные противоречия, заложенные в самой сути экономической схемы, привели к тому, что бизнес не развивается, а заложенная во времена СССР неплохая промышленная инфраструктура постепенно приходит в упадок.
— Важным приоритетом в активизации инвестиционного сотрудничества, — продолжал узбекский президент, — мы считаем развитие транспортных коммуникаций, использование богатых водно-энергетических ресурсов региона, опережающее развитие тех направлений экономики, которые могут и должны решать узловые проблемы региона такие, как занятость населения, и имеющиеся социальные проблемы.
Конечно, в проницательности узбекскому лидеру не откажешь. Он точно подметил «узловые проблемы региона», такие как «занятость населения» и «социальные проблемы». По большому счету они касаются трех государств — Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана. И в еще большей степени Ферганской долины, где все три страны присутствуют. При большой плотности населения, она не обладает мощной промышленной инфраструктурой, которая бы позволила, во-первых, отвлечь излишнюю рабочую силу, во-вторых, решить проблемы бедности.
Прописные истины не требуют аргументации. На то они и прописные истины. Отвечая на один из вопросов китайских журналистов, узбекский президент вспомнил прошедшую два года назад встречу глав государств-членов ШОС в Ташкенте и принятую там Декларацию, в которой говорилось: «Важно предусмотреть такие системные шаги, реализация которых предполагает выход на современные формы торгово-экономического сотрудничества и увеличение товарооборота между нашими странами, гармонизацию нормативно-правовой базы, постепенное создание благоприятных условий для свободного движения товаров, капиталов, услуг и технологий».
Если более внимательно присмотреться к ситуации в ШОС, можно обнаружить, что за два прошедших после ташкентского саммита года в торгово-экономических связях между странами-членами кардинальных изменений не произошло.
Одно дело, когда российский бизнес проникает в Узбекистан, забирая все большую часть самых перспективных отраслей экономики, другое дело, когда китайский бизнес хочет сделать то же самое.
К нему настороженное отношение во всех государствах Центральной Азии. Сегодня Китай стал одним или, скорее всего, единственным региональным лидером, завтра — аппетиты Поднебесной могут из экономической плоскости перейти в плоскость демографическую.
Поэтому уровень доверия к китайцам еще остается на низком уровне. В эту большую региональную игру в «кошки-мышки» вносит свой вклад и Россия, где понимают, что китайское присутствие в Центральной Азии необходимо, но в дозированной форме. Естественно, подобная позиция бывших советских республик не может устраивать Пекин. Но далеко не всегда экономические аппетиты Китая могут совпасть с политическими интересами России, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. Именно этот дисбаланс больше всего волнует китайского лидера Ху Цзиньтао, стремящегося через инструменты ШОС внедриться в Центральную Азию.
Не обошлось на встрече с китайскими журналистами и без антиамериканской риторики. «Узбекистан и Китай, — продолжил узбекский президент, — как страны, самым непосредственным образом испытавшие на себе реальность угроз сил терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма, едины в подходах к поддержанию региональной стабильности и безопасности. Мы едины также в том, чтобы решительно противодействовать попыткам извне навязать нашим странам западные стандарты путей демократизации и общественного развития».
В антиамериканской пропаганде сегодня в Узбекистане разве что ленивый не участвует. Однако за словами о безопасности региона, борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом может скрываться кое-что другое. Быть может, боязнь лишиться власти или получить очередную цветную революцию, которая, в конце концов, приведет к такому же результату — потере власти.
Однако не стоит заблуждаться по поводу желания того же Узбекистана получить гарантии безопасности от официального Пекина. Гарантии безопасности узбекский лидер получил от России, а то, что их поддержал и Китай — полезно, но необязательно.
Кремль выстраивает свою восточную политику с обязательным участием Китая, в то же время Пекин тоже занимается этим же делом с участием России.
Пока в рамках ШОС интересы двух гигантов совпадают. Но насколько крепким окажется союз, покажет время…