Но криминологов волнует другое: в последние годы наблюдается тенденция к увеличению чрезвычайно жестоких, бессмысленных и порой безмотивных преступлений против личности, объяснение которых с неизбежностью приводит к выводам о том, что вершатся они, в сущности, по одной главной причине — получить удовольствие от вида чужих страданий.
Резкий рост серийных убийств в соседней России, убийства в школах и университетах США, похищения и жестокие расправы над детьми, захваты и расстрелы заложников, буквально «потоп» насилия, пронизывающий масс — культуру — кино, книги, компьютерные игры — все это яркое свидетельство дегуманизации человечества, проявление «темных», потаенных сторон его натуры.
И наша страна не стоит в стороне от этой негативной тенденции — ужасных, жестоких преступлений все больше…
Не случайно, наверное, последнее время наблюдается возросший интерес к маркизу де Саду — «божественному маркизу», как его называли сюрреалисты, геи и вообще нонконформисты всех мастей, начиная от французской плеяды «проклятых поэтов» до современных философов, идеологов протеста против унылой буржуазной действительности.
Издательства регулярно выпускают его произведения — вот только за прошлый год вышли солидными тиражами четыре роскошных издания его знаменитых романов на русском языке, включая его самые скандальные — «Жюстина» и «Жюльета», а также «120 дней Содома» и его переписку.
Ученые выпускают все новые серьезные научные монографии, посвященные его жизни и творчеству, например — солидный и обстоятельный труд Мориса Левера, с привлечением огромного пласта ранее неизвестных документов, архивов, личной переписки, где делается очередная попытка раскрыть сущность этого крайне противоречивого, уникального в своем роде человека, оставившего свой неповторимый и гротескный след в истории и культуре современной цивилизации.
Думается, что вряд ли источником такого внимания к произведениям мятежного маркиза служит одно лишь желание издателей заработать на публикации литературной «клубнички».
Скорее всего, это лишь ответ на возросший общественный запрос относительно сущности человека, который в третьем тысячелетии приобретает новое общественное звучание.
И здесь философия «апостола насилия и наслаждения», как назвал да Сада Флобер, оказывается, как ни странно, весьма актуальной.
Странный человек, странная судьба… Родившийся в 1740 году, Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, принадлежал по своему происхождения к одной из известнейших дворянских семей Франции, а по матери даже к одной из боковых ветвей королевского дома Бурбонов.
В их семье гордились родством со знаменитой Лаурой, воспетой гениальным Петраркой…
Знатность, осознание своего высокого происхождения были его естественным состоянием, и до конца жизни он ревниво оберегал свое дворянское достоинство и привилегии. Одной из которых была свобода нравов, достигшая в годы последних французских королей невиданных высот.
Франция XVIII века славилась своей фривольностью. Распутство дворянства и вообще правящих классов в это время не знало меры.
Регент королевства Филипп Орлеанский почти открыто жил с собственной дочерью, документами о бесконечных оргиях так называемых либертинов заполнены архивы полиции… И в этой среде Донасьен да Сад ничем не отличался от большинства людей своего круга. Воспитанный без матери, в окружении отца и дяди (кстати — аббата, священника), которые также были отъявленными развратниками, он с младых ногтей впитал в свою душу философию вседозволенности и наслаждения.
Едва достигнув совершеннолетия, он с головой погрузился во фривольную жизнь, как и тысячи сверстников, но очень скоро его яростная, необузданная натура вырвалась за рамки царящего в обществе лицемерия.
Скандальным оргиям, в которые он то и дело попадал, не помешала даже женитьба на дочери президента Высшего податного суда Рене — Пелажи де Монтрей и в результате маркиз, который любил хлестать проституток кнутом и угощать их конфетами с экстрактом шпанских мушек, не раз попадал в тюрьму.
Его страсть к сексуальным удовольствиям поистине не знала границ, он даже соблазнил сестру своей жены, что стало величайшей ошибкой, предопределившей его дальнейшую судьбу. Его теща, президентша де Монтрей, с этого времени стала его неумолимым врагом и преследовала его затем всю жизнь, добиваясь от всех властей содержания своего зятя в заключении.
Кстати, де Сада можно с полным правом считать одним из первых диссидентов, в современном смысле этого слова, жертвой беззаконных, внесудебных расправ. Ведь даже единственный судебный приговор, который он имел в своей жизни, был отменен, но, тем не менее де Сад, просто по административным распоряжениям различных правительств Франции, просидел в тюрьмах, больницах и психиатрических заведениях около тридцати лет! Едва ли есть в мире другой такой писатель, который так дорого заплатил за свое творчество…
Именно в тюрьме и были созданы его знаменитые произведения, полностью отвергающие всю современную ему мораль, религию, традиции, совесть, именно там де Сад стал проповедником и учителем безграничной свободы, отважно провозгласил убийство и пытки источником полноты бытия.
Романы де Сада просто сочатся кровью и спермой. С самых первых страниц читатель погружается в кошмарный мир сексуальных оргий, сопровождаемых всевозможными насилиями, пытками и убийствами. Никто еще в литературе не доходил так далеко в описании преступлений, но в этой чрезмерности, избыточности зла таится элемент гротеска, который в очень скором времени лишает повествование его пресловутой «порнографичности».
И читатель уже и сам не знает, читает ли он реалистичное описание или «черную сказку», памфлет или пародию. «Садическая сцена — как правильно отмечает французский философ и критик Ролан Барт, — быстро являет свой совершенно неправдоподобный характер: сложные комбинации, необычные позы партнеров, исступленность получающих наслаждение и терпеливость жертв — все это превосходит возможности человеческой природы».
Немыслимости, доведенные до абсурда, до своеобразной черной иронии — вот что представляет собой творчество да Сада. Но, тем не менее, именно они, эти «черные сказки», где отважно поносится все, что только есть святого для обычного человека, замкнули за спиной де Сада двери тюрьмы на долгие годы.
И они же дали ему бессмертие. Как ни оценивать его творчество, нельзя не признать, что наказание за СЛОВО, было несоразмерно жестоким. «Да, я — распутник, и признаюсь в этом, — пишет он в одном из своих откровенных писем к жене. — Я постиг все, что можно постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я — распутник, но я не преступник и не убийца…».
Творчество де Сада оказало немалое влияние на культуру западной цивилизации. Его письма — это клокочущая вулканическая лава, сметающая с пути все моральные критерии, дышащая яростью и жаждой свободы… Начинаешь понимать, почему его боготворили сюрреалисты, а такие писатели, как Флобер, Бодлер и Мопассан признавали за ним огромный литературный талант.
Идея полной, безграничной свободы личности, беспредельного эгоизма — вплоть до преступления, до распада всех социальных связей и самой личности, кружила не одну голову. Потом психологи, психиатры и философы громоздили на этом фундаменте горы различных объяснений.
И сегодня, в нашем электронном веке глубокие открытия «дна» человеческой природы, сделанные мятежным маркизом более двухсот лет назад, то и дело подтверждают свою грозную силу с пугающей регулярностью.
И массовая культура, воплощенная в телевидении и других средствах массовой информации, только подтверждает это. Тысячи сцен насилия и убийств созерцает обычный рядовой гражданин в год с экранов телевизоров, со страниц газет и журналов, с киноэкранов — и это ему нравится!
Разве одно это не говорит о глубоко укоренившейся в сущности человека страсти к насилию, умеряемой культурой?
Садизм, как символ наслаждения страданием других людей, сегодня получил новые возможности, преобразуясь в различные формы и вариации асоциального поведения.
А это значит, что открытия де Садом темных сторон человеческой души до сих пор актуальны…
Изображение с сайта http://www.wikimedia.org