Китайская лапша или "ножки Буша"?

Во времена, когда Узбекистан считался стратегическим партнером США и считал возможным делать то, что хочется, никто в официальном Ташкенте всерьез не задумывался о «китайском векторе» большой политики.
Узбекско-китайские связи стали перерастать во что-то более значительное с памятного июньского 2004 года государственного визита в Ташкент Председателя КНР Ху Цзиньтао.
Скорее всего, именно в ходе этого визита между Пекином и Ташкентом, а точнее между Председателем и Президентом наконец сложились отношения, характеризуемые достаточным уровнем доверия.
Китайцам нравится, что в вопросе вокруг Тайваня Узбекистан всегда придерживался четко очерченной позиции. Никаких двух Китаев, одного Китая и одного Тайваня, и как заявил в своем майском интервью газете «Жэньминь Жибао» Ислам Каримов, «…мы занимаем твердую и однозначную позицию в отношении территориальной целостности Китая и признаем, что Правительство КНР является единственным законным правительством Китая, а Тайвань его неотъемлемой частью».
Узбекско-китайские отношения нельзя назвать безоблачными. Так, например, в 2001 году в товарообороте между Узбекистаном и Китаем наметились тенденции к стагнации в объеме порядка 100 миллионов долларов.
Тогдашняя доля Кыргызстана в товарообороте Узбекистана по состоянию на первую половину 2001 года в 1,7 процента была сопоставима доле Китая. По количеству подписанных между сторонами договоров и соглашений в сфере торгово-экономического сотрудничества проблем не наблюдалось: 40 единиц. Из зарегистрированных в Узбекистане 100 узбекско-китайских совместных предприятий фактически функционировало всего 40. Это по состоянию на 2001 год.
А тремя годами ранее, в конце 1998 года, в Узбекистане действовало не более 40 узбекско-китайских СП (на тот же период в РУ было зарегистрировано 172 узбекско-турецких СП).
Чтобы понять тенденции, необходимо обратиться к статистике до 2001 года. Так, к примеру, в 1998 году двусторонний товарооборот не превысил 90 миллионов долларов против 180 миллионов в 1996 году и 200 миллионов — в 1997 году.
Конец девяностых двадцатого века и начало двадцать первого характеризовались сильным влиянием на официальный Ташкент со стороны Вашингтона. Казалось, союз, оформленный после террористических атак на США, будет крепким и долговечным. Вполне возможно, что одним из условий стратегического партнерства со Штатами было свертывание взаимоотношений с Китаем. Узбекистан так и поступил, доведя товарооборот между 1998 и 2001 годами до символического — около и немного больше 100 миллионов долларов в год.
2003 год ознаменовался редкими выпадами США в отношении соблюдении прав человека в Узбекистане. Однако они не носили организованный характер. Казалось, американцы соблюдают некий ритуал, чтобы поддерживать в мире статус самой свободной страны мира. Стратегическое партнерство в рамках антитеррористической операции в Афганистане позволяло закрывать глаза на явные нарушения со стороны официального Ташкента международного права.
2004 год стал годом, когда критика узбекских властей со стороны США, Европейского Союза еще более усилилась. Это было связано с предстоящими в декабре 2004 года парламентскими выборами. Еще до начала голосования стало ясно, что миссия ОБСЕ не найдет ни одного доброго слова по поводу выборов двухпалатного парламента.
Пик критики пришелся на последние месяцы года и раздражение официального Ташкента стало все более очевидным. Этот год так и закончился бы полнейшим негативом по поводу уровня демократичности узбекского режима, если бы не два важных обстоятельства: саммит Шанхайской организации сотрудничества в Ташкенте, активный обмен мнениями между лидерами центральноазиатских стран и Китаем, а также…
июньский государственный визит председателя КНР Ху Цзиньтао в Ташкент. Прагматичность китайского лидера сказалась и здесь. Посетив Польшу, Венгрию и Румынию, он приехал в столицу Узбекистана, чтобы, во-первых, переговорить с глазу на глаз с Исламом Каримовым, во-вторых, принять участие в саммите ШОС.
Вообще сближение двух стран на фоне активного неприятия на Западе узбекского режима имеет довольно давние по нынешним временам корни.
Как отметил в интервью газете «Жэньминь Жибао» Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Узбекистан в КНР Н.Юсупов, «китайская сторона признает и уважает независимость, суверенитет и территориальную целостность Республики Узбекистан, поддерживает усилия Узбекистана, направленные на обеспечение национальной безопасности и развитие национальной экономики, укрепление регионального сотрудничества. Узбекистан занимает принципиальную позицию по вопросу Тайваня и выступает против попыток создания «двух Китаев» или «одного Китая, одного Тайваня», против «независимости Тайваня». Узбекская сторона строго придерживается своих обязательств по этому вопросу, зафиксированных в двусторонних политических документах».
Иначе говоря, Китай понимает тревоги Узбекистан, Узбекистан, в свою очередь, принимает тревоги Китая. Общность взглядов главным образом исходит из того, как обе страны понимают свои национальные интересы и фактически зиждется на политике антиамериканизма, которого у двух стран в избытке.
Китай пережил мощную политическую атаку после Тяньаньмыня, Узбекистан, в конце 2004-го и мае 2005-го после парламентских выборов и Андижана.
Правда, корни неприятия весьма агрессивной внешней политики официального Вашингтона у обеих стран лежат на разной глубине.
Китай, как страна с быстро прогрессирующей экономикой, ощущает острый дефицит энергоносителей. США пытаются усилить свое влияние в Персидском заливе, в силу чего и был совершен захват Ирака.
Априори было понятно, что в Ираке нет ни оружия массового поражения, ни даже следов от оружия массового поражения. Был только Саддам Хусейн, который своей независимой политикой стал препятствием для американского глобального влияния. Хусейна убрали, контроль за арабской нефтью какой-никакой наладили, и в новом мире в проигрыше оказался Китай.
Политика (Тяньаньмынь) и экономика (контроль за арабской нефтью), безусловно, питают антиамериканские настроения в Китае. А так как Россия под руководством Путина все больше склоняется к самостийной внешней политике, у Китая появляется шанс создать альянс Россия-Китай плюс опасающиеся цветных революций центральноазиатские страны. Юридически оформленный блок тоже имелся (ШОС), посему так велика активность Китая в этой организации.
Узбекские корни антиамериканизма не столь явны. Если с момента обретения независимости прошло почти 14 лет, то львиную долю периода можно охарактеризовать как позиция лояльности по отношению к США. Не просто лояльности, но и полной приверженности курсу Вашингтона на усиление своего влияния в Центральной Азии. Узбекистан в течение долгого периода времени воспринимали как главного союзника США, стратегического партнера.
Просто наступил момент, когда взгляды на окружающий мир и демократию у двух стран разошлись как в море корабли. Обещавший построить правовое, демократическое государство Каримов длительное время балансировал на грани фола, но воплотить в реальной жизни свои посулы не торопился.
Все время, когда официальный Ташкент строго шел в курсе американской политики, в самом Узбекистане зрели совсем другие настроения. Среди обывателей они выглядели таким образом: зачем мы покупаем американские трактора, если российские проще, намного дешевле по цене и ремонту? У рядовых людей складывалось впечатление, что их страну используют — сначала Турция, потом США.
Нельзя ни в коем случае предугадать следующий ход Каримова на мировой арене. Сегодня он союзник России, Китая и других стран Центральной Азии, завтра все может повернуться 180 градусов.
Достаточно США и Западу дать понять, что Узбекистан прощен и помилован, а андижанские события — внутреннее дело страны, непонятно как разложится очередной пасьянс.
Судя по всему, перед Ташкентом поставлена четкая задача доказать свою приверженность ШОС, а именно разобраться с иностранными неправительственными организациями, ликвидировать американскую военно-воздушную базу в Карши-Ханабаде и занять жесткую позицию в русле астанинской Декларации.
В связи со всем вышесказанным можно говорить о прагматичности узбекского лидера. Андижанские события и последовавшая затем критика официального Ташкента в мировых СМИ стали последним сигналом перевода узбекских часов на московское время. Путин возвращение в лоно российской политики Узбекистана оценил весьма высоко, где административными, где экономическими рычагами закачав только в 2004 году 2,5 миллиарда долларов инвестиций.
Китай обещал выделить для организационного укрепления ШОС 1 миллиард долларов, хотя в Астане речь шла о 900 миллионах. Но главное даже не в этих посулах.
Официальный Ташкент хочет получить широкий доступ не только к 145-миллионному российскому рынку, но и к 1,5-миллиардному китайскому.
Хоть он и не участвует непосредственно в финансировании реконструкции автодороги «Ташкент-Андижан-Ош-Сарыташ-Иркештам», но при любом удобном случае высказывает по этому поводу живейший интерес.
Эта дорога и планируемая железнодорожная линия свяжут Китай с Европой и Ближним Востоком, значит Узбекистан будет зарабатывать деньги на транзите, и сможет экспортировать свою продукцию…