Поздно пиариться: почка отвалилась

Не минула и меня «чаша сия» — за последние несколько дней позвонили целых три раза, предлагая работу в пиар-отделах… Самым показательным стало собеседование в одной из крупных сетей, продающих бытовую технику.
«В журналистике не только график хороший — она не строит, не запрягает в ярмо, в ней есть простор для творчества, а в банке да и в любой пресс-службе у тебя его не будет нисколько — повесишься», — предупредил об опасности один мудрый редактор. Уж он-то знает, сколько великолепных журналистов, остряков, балагуров и правдоборцев сгинуло в этих опасных «пиарщицких» джунглях.
Оно и понятно. Сначала притупляется чувство стиля — казенный слог бесконечных пресс-релизов не оставляет вариантов. Когда я доказывал маркетологам крупной телекоммуникационной компании, что так пресс-релизы писать нельзя, ибо ни журналист, ни читатель не продерутся сквозь дебри деепричастных оборотов, они на глазах скучнели. В мозгу «продажника» никак не может уложиться простая журналистская истина — «будь проще, и читатели к тебе потянутся». «Господи, да я вообще никогда не читаю рассылаемые вашей пиар-службой послания», — вспылил я, устав доказывать pr-графоманам их неправоту.
В офисе пиарщик торчит с утра и до вечера, отлучаться ему, как рабу, запрещено (то ли дело в редакции — убежал себе вроде как на встречу, и делай по дороге свои дела).
В пиаре начальство суровое и довольно часто — заезжее. Прилетит начальник «в голубом вертолете», разгромит за плохие продажи или неприятные отзывы в интернете, заставит корпеть до ночи над презентацией (которая в итоге вообще не понадобится), вытрет об тебя ноги и улетит.
Ни один, даже самый суровый редактор никогда не унизит коллегу. Накричит за фактическую ошибку, поворчит, что никак не сдашь обещанный еще месяц назад материал, пожурит, что не вышел на работу в понедельник по причине похмелья. А потом похлопает по плечу: «Ладно, бывает, не кисни» — и пойдет с тобой чай пить.
А корпорации людей по большей части не любят и ломают. Да и журналист, ставший «офисным планктоном» — творческий мертвец. Бывшие друзья тоже таких не слишком жалуют, считая пиарщиков бесполезным и наглым народцем.
Нет, это не только ревность к возможному росту и успеху. Дело в особенностях «постсоветского пиара», о котором я расскажу дальше, описав мое собеседование в одной из компаний, после которого я решил, что лучше умру от голода, чем ТАК буду работать. И журналистика, которую за переменчивость взглядов зовут «второй древнейшей», как говорится, рядом не стояла на одной информационной «панели» с отечественным пиаром.
Назначили мне встречу на утро, адрес неизвестен, оказалось — далеко на окраине города, благо, таксист смышленый, довез.
— Я в пиаре не разбираюсь, извините, — так начала нашу беседу «эйчарщица». Я хмыкнул — вот свезло, так свезло. Впрочем, пока ни один сотрудник отдела по работе с кадрами не удивил меня глубокими познаниями в журналистике или PR. В журналистике, кстати, проще — при приеме на работу с тобой говорит непосредственно главный редактор. Задача кадровика, мне кажется — отсеять совсем уж надекват, но никак не пытаться выведать мои навыки, не понимая сути дела вообще.
Поняв, что сейчас начнут задавать глупые бессмысленные вопросы, я по журналистской традиции сам пошел в наступление, спросив у дамы, с какого перепуга меня попросили «очень срочно» приехать и в пятницу уже принять решение (на встрече я был в четверг).
— Ой, да у нас шеф почитал отзывы в интернете о компании, пришел в ужас и потребовал срочно завести специалиста по PR.
— А что, все так плохо? — продолжал интервьюировать я, вспоминая, как месяц назад бился в истерике в одном из магазинов этой сети, когда продавец упылил на склад и вернулся только через 40 минут, вообще забыв о том, что я жду свою покупку. А сколько раз я писал о том, как эта компания отказывается принимать бракованный товар и оказывать техническую поддержку — и вовсе не сосчитать.
— Ну, не очень… — охотно затараторила девица, — мы на рынке столько лет, и теперь хотим от той репутации откреститься.
— Какими методами, если не секрет? — поинтересовался я.
— Ну, белый и черный пиар, причем лучше черный — вам надо будет опорочить наших конкурентов.
— Вы знаете, нет ничего проще, чем собрать на кого бы то ни было компромат и выставить его дураком и негодяем. Но гораздо, гораздо сложнее создать себе положительную репутацию. Заметьте, не имидж, репутацию, которая нарабатывается годами и десятилетиями. Неужели наши компании наконец поняли, как это важно? — признаюсь, я начинал злиться. Все годы «кидали» клиентов, а теперь спохватились…
— Ну, вы правы. Теперь надо это исправить. Какие ваши условия? — поинтересовалась собеседница. Я назвал свой зарплатный минимум, потребовал личную машину, чтобы добираться в их дебри из центра города, и, естественно, стажировки, обучение, повышение квалификации, дабы окупить позор, который мне придется начать смывать с «доброго» имени фирмы. Девушка удивилась: «Вы так много хотите. Да у вас и так зарплата хорошая, должность хорошая, зачем вам к нам работать?»
— Вы ведь должны мотивировать людей трудиться на благо вашей компании, почему вы вдруг недоумеваете? — удивился я, потому как в первый раз встретил кадровика, который вместо мотивации к «личностному и профессиональному росту» (говоря их же шаблонами) не понимает, отчего я решил у них работать.
— Ладно, я вас поспрашиваю, — собралась с мыслями девица. — Что вы как пиарщик будете делать, если мы закрыли магазин, люди бастуют на улице и требуют выплатить им деньги, и на «баррикады» уже приехали журналисты.
— Во-первых, по закону вы обязаны рассчитать людей полностью, — во мне бунтовал журналист-защитник, ненавидящий такие работодательские «па».
— Так денег нет, — захлопала ресницами дева.
— Еще раз, медленно: ВЫ ОБЯЗАНЫ РАССЧИТАТЬ ЛЮДЕЙ и выплатить все полагающиеся суммы. Если нет оборотных средств, берите кредит. Не дают кредит, продавайтесь другой сети и ищите деньги. Банкротьтесь, в конце концов, продавайте все и отдавайте долги. Нет денег — не проблема людей, — я был в ярости.
— Ладно-ладно, — залепетала кадровик, — хорошо, мы скажем, что выплатим все…
— Вот и правильно. Вытолкните шефа к народу, пусть назовет сроки, когда все деньги будут отданы, и никаких «через три месяца». Обязаны в течение трех дней все отдать, максимум десяти. Кроме того, помните, не имеете права увольнять женщин с маленькими детьми.
Бедная девушка, не ожидавшая такой ерепенистости от соискателя, сунула мне тест и скрылась. Тест представлял собой наизабавнейшее чтиво. Набор PR-терминов, которым я должен был дать верное определение. Все-таки, насколько отсталые у нас взгляды. Еще в давнюю студенческую пору, когда я готовил исследование по репутационному менеджменту, прочел книгу британского миллионера, основателя группы компаний Virgin Ричарда Брэнсона. «Все, что есть в жизни — это репутация: ты можешь быть очень богатым, но если запятнаешь свое доброе имя, никогда не будешь счастлив. Где-то глубоко внутри всегда будет таиться мысль, что люди тебе не доверяют», — писал он. Эта мысль так глубоко пустила во мне ростки, что с тех пор я начал смотреть на все наши компании с точки зрения репутации. Пригласили в пресс-службу банка на работу, я пошел в интернет и сначала прочел отзывы обманутых клиентов. Звоню, отказываюсь от собеседования. Репутация дороже.
В 2009 году рынок бытовой техники, по данным операторов, по уровню продаж «упал» на 50 процентов, в денежном выражении — на 40. Покупатели не только стали считать деньги, но и внимательно смотреть, как к ним относятся. Руководство сети схватилось за голову, когда «почка уже отвалилась». И хвала интернету за то, что это вообще произошло. Как никакое волшебство не сделает размер ноги маленьким, а душу большой, так и никакой пиар не создаст репутацию тем, где ее нет и не было.
Никакие заумные термины, никакие навязчивые рекламные кампании и распальцованные пиарщики не поднимут продажи, если люди знают, что им не дождаться гарантийного обслуживания и человеческого отношения.