По итогам этой встречи можно констатировать очевидный факт: Узбекистан не собирается сломя голову бежать навстречу американской администрации. Официальный Ташкент выбрал весьма спокойную тактику пошагового возвращения в лоно влияния Вашингтона.
Подтверждением тому весьма выдержанная тактика поведения Ислама Каримова: сейчас он как никогда ранее понимает, что быстрое продвижение навстречу Западу — это, в большей мере, слабость, чем сила. С другой стороны, как руководитель весьма влиятельного в регионе Центральной Азии государства, он отдает себе отчет в том, что возвращение к ситуации начала 2000-х годов сегодня довольно сложная задача. Поэтому тактика должна быть максимально осторожной и сверхпрагматичной.
На встрече с американским эмиссаром узбекский президент произнес интересную фразу: «Мы рассматриваем ваш визит как подтверждение готовности США к дальнейшему развитию отношений с Узбекистаном на конструктивной и прагматичной основе с учетом долгосрочных интересов обеих стран». Эту цитату уже растиражировали по всему интернет-пространству, но мало кто серьезно анализировал.
Конструктивизм, прагматизм и долгосрочность
Не знаю, думал ли над этими словами сам Уильям Бернс, но задача американских стратегов с берегов Потомака как раз понять, что под ними имел в виду Ислам Каримов. Попробуем тоже понять Каримова и, быть может, сделать некоторую часть работы за американских стратегов.
Конструктивизм в понимании узбекского президента может означать все, что угодно, но применительно к нынешней ситуации в узбекско-американских отношениях, скорее всего следующее: США своей жесткой позицией по вопросу допуска в Узбекистан международной комиссии по расследованию андижанских событий добились прямо противоположного эффекта. Потеря авиабазы Карши-Ханабад всегда была гораздо большей потерей, чем рисовали и сейчас рисуют официальные представители бывшей и нынешней американской администрации.
Авиабаза в Манасе ни тогда, ни тем более сегодня не могла выполнять задач, которые перед ней ставились. В первую очередь, это было связано с тем, что совсем недалеко в Канте находились россияне и активно за американцами следили, во вторую очередь, Карши-Ханабад и тогда, и сейчас является отдельной боевой единицей в силу своей обособленности и довольно удобного географического расположения.
Конструктивизм в понимании Каримова и есть призыв к Соединенным Штатам, в первую очередь, исходить из собственных геополитических интересов, отбросив в сторону привходящие факторы. В их качестве подразумевается отношение США к ситуации с правами человека в Узбекистане.
Конструктивизм американской политики в Центральной Азии (отношения с Узбекистаном являются довольно большой частью данной стратегии) должен подкрепляться крайним прагматизмом. Май 2005 года, когда американцы попытались проломить бетонную стену, приняв позу защитника прав человека во всем мире, показал, что подобная тактика эффективна в отношении стран со слабой центральной властью. К примеру, в отношении Киргизии, Таджикистана. Лидеры этих стран, без сомнения, способны на волне эмоций поддаться внешнему нажиму. И в большей степени это связано с ограниченными возможностями республик, а не с личностными характеристиками президентов. В отношении же Узбекистана такая стратегия, сейчас уже очевидно, не сработает.
Исходя из всего сказанного, можно сделать некоторые выводы.
Конструктивизм означает, что Соединенные Штаты должны войти в положение Узбекистана и не требовать от его властей того, чего они сделать не могут или не хотят. Узбекистан никогда не будет страной, похожей хотя бы отдаленно на европейские страны, поэтому подходить к нему с теми же критериями, что и к европейцам, глупо.
Прагматизм означает, что Соединенные Штаты должны точно и понятно выстроить свои приоритеты в Центральной Азии. Или приоритет прав человека, или приоритет своего влияния в регионе. Первое, как показала жизнь, вредит второму. Но по Каримову прагматизм вполне допускает много разговоров по поводу прав человека и мало реальных действий, если во главу угла США поставят свое влияние в регионе. Такая сложноподчиненная политика вполне в духе официального Ташкента. Сразу подчеркну, что это говорится не в укор последнему.
Отсюда и прямая дорога к «долгосрочности» отношений между США и Узбекистаном. Долгосрочные отношения, разумеется, подразумевают и краткосрочные цели и задачи сторон. Так вот в сегмент «краткосрочных» должно автоматически уйти все, кроме борьбы с терроризмом, наркотрафиком, экстремизмом и стратегии США на усиление своего влияния в Центральной Азии.
Призыв к долгосрочности как раз и означает, что права человека и свободы есть понятия, которые Узбекистан не хочет видеть во внешнеполитической доктрине США. Если без разглагольствований о них вообще нельзя, официальный Ташкент потерпит, но при условии, что американские партнеры не переусердствуют.
США вроде поняли
Очень сложно судить о том, насколько американский эмиссар понял Каримова. Единственное, что сегодня мы в состоянии сделать, это додумать за Уильяма Бернса. В данной связи он в некоторой степени приоткрыл завесу над новой внешнеполитической доктриной США в отношениях с Узбекистаном.
«Наш визит является отражением приверженности президента Обамы созданию крепких, взаимовыгодных отношений между двумя нашими странами основанных на взаимном уважении и общих интересах», — сказал в Ташкенте Бернс.
Что касается «взаимовыгодности». Официальный Ташкент взаимную выгоду видит в поддержке политики США в регионе, а взамен хочет получить инвестиции, технологии, полную поддержку и сильный американский зонтик от России и Китая. В свою очередь, США получат полную поддержку со стороны Узбекистана в деле стабилизации обстановки в Афганистане, и станут фактором торможения интеграционных процессов в Центральной Азии и на всем постсоветском пространстве.
Что касается «взаимного уважения». Можно с некоторой долей осторожности допустить, что американцы поняли смысл этого понятия, которое закладывает в него Каримов. Требование проведения независимого международного расследования андижанских событий, с точки зрения официального Ташкента, и есть крайнее неуважение со стороны США к Узбекистану. Если США все же решили не вмешиваться во внутренние дела Узбекистана даже в случаях, когда такое вмешательство считали оправданным, то позиция американской администрации найдет полную поддержку в Ташкенте.
Что касается «общих интересов», то под ними понимается все, что уже сказано в главе о «взаимовыгодности» плюс консолидированная борьба США и Узбекистана против влияния в регионе России и Китая. Что бы там ни говорили официальные представители США и России о том, что Центральная Азия — не есть регион столкновения интересов центров силы, но жизнь как раз свидетельствует об обратном. Борьба идет, она становится все ожесточеннее, и если бы американцы не обеспечивали относительный мир в Афганистане, то в Центральной Азии они бы уже давно потеряли все имеющиеся точки опоры.
На фоне все ухудшающихся отношений с Бишкеком и ростом влияния в этой стране России и Китая, США не остается ничего другого, как опереться на проверенного союзника — Узбекистан. По сути, у американцев нет альтернативы: или они прорвутся в Узбекистан, или покинут Центральную Азию с поникшей головой.
С другой стороны, Обаме сейчас нелегко вновь возвращаться в регион после того, как его предшественник сделал неверные с точки зрения геополитики шаги. Буш-младший слишком понадеялся на влияние США в Киргизии, сделал не на тех ставку. И теперь, после того, как Манас получил другой никому непонятный статус перевалочной базы, США оказались у разбитого корыта.
Если Россия все же сможет пробить вопрос о второй базе в Киргизии, то Манас станет лишь символической единицей, напоминающей о былом величии американского влияния в регионе.
Продолжение следует
Фото с сайта http://www.ng.ru