Макулатурное любопытство

По данным Высшего аттестационного комитета республики, за последние 10 лет кандидатскую степень в Казахстане получили более 6 тысяч человек, в доценты вышли 3 тысячи ученых, профессорами стали 1200. Количество впечатляет, но наводит на грустные размышления: а не подменяется ли им качество? Наука, которая должна форсировать развитие экономики, на самом деле превратилась у нас в балласт.
Получился вечный замкнутый круг: нет средств — нет идей, а раз нет идей, то и деньги государство выделяет не по приоритетному, а по остаточному принципу. Финансирование казахстанской науки в последние годы традиционно составляло 0,24 процента от ВВП (в европейских странах этот показатель выше в 10-15 раз). В этом году правительство и парламент «расщедрились» и вписали в бюджет целых 0,3 процента от ВВП. Если на социальный блок планируется потратить в будущем году треть казны — 232 миллиарда 600 миллионов тенге, то на науку, образование, медицину и культуру скопом выделено 6 миллиардов.
Процесс присвоения степеней и званий в нашей республике тоже напоминает круговорот — сначала люди стремятся их получить, затем, окончательно разочаровавшись в перспективах развития отечественной научной мысли, либо уезжают, либо уходят в другие отрасли. Ничего удивительного нет в том, что за 10 лет численность работников в сфере науки сократилась на 52,3 процента. Причем большая часть утраченных навсегда двигателей прогресса — люди молодые и честолюбивые, в возрасте до 35 лет (46,3 процента). Их не трудно понять, поскольку у них перед глазами — яркий пример: старший научный сотрудник с двадцатилетним стажем и кандидатской степенью оценивается государством в 16-18 тысяч тенге ежемесячно. Ни в одной развитой стране мира, думающей о своем завтра, не относятся столь пренебрежительно к бесценному потенциалу — мозгам. Средняя заработная плата профессора на Западе — от 8 до 15 тысяч долларов. Учреждения фундаментальной науки там имеют самостоятельный статус, не подвергаясь государственному администрированию. В Казахстане, по словам самих ученых, после 1991 года произошло наоборот. В результате непродуманных реформ фундаментальная наука оказалась оторвана от прикладной. К тому же, распалась живая система советской научной школы. Казахстанская Академия наук и вовсе замолкла, влача нищенское существование.
Хотя у нас, как всегда, имеется соответствующий закон. Он вступил в силу в июле прошлого года и носит емкое название — «О науке». Своего рассмотрения в парламенте проект ждал шесть лет — это ли не яркий показатель отношения государства к такой важной стратегической области. Но дело даже не в законе — как известно, они частенько остаются у нас лишь на бумаге. Дело именно в том, что блюсти этот закон будет скоро просто некому. Хотя за последнее время в стране открыто 30 научно-исследовательских институтов и центров — и это действительно повод для статистической гордости — но что-то не доносятся из их стен бодрые крики: «Эврика!» Не слышно об открытиях и мировых сенсациях. Выходит, одного закона недостаточно. Нужны идеи. И, разумеется, деньги. Сегодня мировой рынок наукоемкой продукции составляют 50 макротехнологий. 22 из них контролируют США, 10 — ФРГ, 7 — Япония, по 3 — Великобритания, Франция и Италия, 2 — Россия. Годовой бюджет этого гигантского котла самых прогрессивных супер-идей — около 2 триллионов 300 миллиардов долларов. Примерно такую же космическую цифру составляют суммарные расходы этих стран, вместе взятых, на оборону.
Годовой бюджет Казахстана куда более скромен — порядка 4 миллиардов долларов. Причем показатель ВВП строится у нас в основном за счет деятельности в стране иностранных инвесторов, поскольку доля собственного производства ничтожно мала. Но никто из них не спешит вкладывать средства в создание новых казахстанских технологий и разработку научных идей. Гораздо удобнее и выгоднее внедрять свои, уже готовые и достаточно устаревшие по мировым меркам. Казахстан привлекателен для Запада как сырьевая база с запасами нефти, газа, золота, но отнюдь не как конкурент на мировом рынке «умов». И там с удовольствием принимают перспективных молодых ученых, не нашедших в собственной стране заинтересованности в таких кадрах. Зато у нас регулярно появляются чиновники, оказывается, мыслящие по-научному. В прошлом году 78 государственных служащих стали кандидатами наук. Какую пользу принесут стране их «исследования» и диссертации, наверное, не ведает даже ВАК. Кандидатская степень, конечно, прибавит солидности визитке конкретного лица, но и только. За последние четыре года количество диссертационных советов по общественным и гуманитарным наукам увеличилось на 34 процента, область же наукоемких производств и новых технологий по-прежнему покрыта пылью.
На нынешнем совещании прозвучало такое предложение: ввести льготное налогообложение для тех казахстанских предприятий, которые станут внедрять у себя перспективные научные разработки. Мысль хорошая, но в нашем контексте совершенно фантастическая. Налоговый кодекс у нас — для всех один, и чтобы какие-то — пусть позарез стране нужные — изменения в него внести, нужно сдвинуть с места неспешную бюрократическую громадину со всеми ее лабиринтами. Допустим, найдутся энтузиасты и сумеют путем неимоверных усилий доказать правительству крайнюю необходимость таких поправок. Но кто из крупных промышленников готов сегодня к научному прогрессу? В него ведь денежки нужно вкладывать — и немалые. Льготы льготами, но государство отнюдь не намерено субсидировать освоение новых технологий отдельными прыткими кампаниями. Сами, сами. Практика показывает, что по большому счету и поблажки налоговые не особенно интересуют ряд предпринимателей. Им, к примеру, выгоднее миллионные штрафы платить за необратимое отравление воздуха, воды и всего суть живого, чем устанавливать разные фильтры и очистные сооружения. Тем более, по-научному. Так что вряд ли попытка «пристегнуть» науку к реальности будет иметь успех, и очередной форум так и останется ярко выраженным теоретическим мероприятием.
Как известно, мировая пытливая мысль не стоит на месте. В развитых странах для этого есть все: база, поддержка государства, хорошие мозги — в том числе, и бывшие наши. Наконец, тот азарт, присущий настоящим ученым, который и позволяет делать открытия. Но только уверенным в себе и сытым ученым — иначе ничего не получится. Статус научной державы легко потерять, восстановить его, тем более, в короткий срок практически невозможно. Для этого требуются годы напряженной работы в русле новейших достижений цивилизации, сильный интеллектуальный потенциал, существующий реально, а не в виде макулатурных диссертаций. Кто-то сказал. Что наука — это способ удовлетворить собственное любопытство за государственный счет. Похоже, и количество по-хорошему любопытных у нас уменьшается , и с государственным «счетом» — неизменный напряг.