Осетр и икра по-черному

Вялотекущий конфликт между прикаспийскими государствами заключается не в намерении какой-либо страны запретить коммерческий вылов исчезающей рыбы, а в разногласиях по поводу объемов квот.
Год заканчивается, а представители стран Прикаспия так и не договорились, в каких количествах будут добывать осетровых в следующем, 2004 год.
Сплошь перекрытое браконьерскими сетями и нефтяными вышками, умирающее море. Таково, по мнению экологов, ближайшее будущее Каспия. По их прогнозам, к 2015 году в этом уникальном закрытом водоеме не будет даже кильки. Некоторые ученые предрекают, что через пятьдесят лет в море не останется биоресурсов, а через сто лет закончится нефть. И тогда море можно будет переименовывать в мертвое. Сейчас реальная угроза нависла над тюленями, птицами, осетровыми. Последних в Каспии — восемьдесят процентов всех мировых запасов, а значит, проблема сохранения биоразнообразия здесь актуальна для всего мира.
У редкого моря две беды — катастрофическое загрязнение, которое еще более усилится с началом нефтедобычи на казахстанской части шельфа, и огромные масштабы браконьерства. По некоторым данным, по Каспию ходят до трехсот нелегальных рыболовных судов. На них добывают рыбу пираты четырех стран — Азербайджана, России, Казахстана и Туркмении. В пятой прикаспийской стране, Иране, действуют суровые законы в отношении браконьерства. Там с 1930 года существует государственная монополия на вылов и сбыт осетровых, к чему эта страна призывает и другие государства, пока, впрочем, безрезультатно.
Зато рыба для себя делает выводы: в последние годы осетровые мигрируют за сотни километров в южный, иранский, сектор. Там они спасается и от браконьерства и от загрязнения каспийской акватории в российском, казахстанском и азербайджанском секторах.
Вот уж поистине: мы не можем ждать милостей от природы после того, что с нею сделали. Вынужденное бегство — упрек людям, забывшим о своей ответственности. Еще четыре десятка лет назад советскими законами акватория Северного Каспия из-за уникальной биологической и рыбопромысловой значимости была признана заповедной. В наши дни эта часть моря по-прежнему остается самым продуктивным местом концентрации рыб и самой благоприятной зоной откорма и созревания осетровых
Особенно опасно, что морские пираты добывают молодь, не успевшую дать потомства. Популяция не восстанавливается, и объемы рыбы угрожающе сокращаются. Нелегальная добыча берет на вооружение все достижения технического прогресса. Очень популярны у российских и иных браконьеров так называемые байды, самодельные непотопляемые суда, развивающие скорость до ста километров в час. У пиратов, в отличие от государственных служб охраны, самые современные навигационные приборы, оснащенные радиомаяками рыболовные снасти.
В Калмыкии, Дагестане, Астраханской и Волгоградской областях, как сообщает российская пресса, браконьерские организации имеют свои производства. В их цехах закатывают в банки икру, засаливают рыбу, есть свои рефрижераторы для транспортировки. Какие объемы рыбы и икры «проплывают» мимо легального рынка и сколько недополучают налогов страны в государственный бюджет, сосчитать никто не берется.
Зато известно другое: сто лет назад только в астраханском регионе в год добывали около сорока тысяч тонн осетрины. В восьмидесятые годы — до двадцати тысяч тонн, сейчас только четыреста тонн. А всего международная комиссия выделяет на год лимит для всех прикаспийских государств в объеме около полутора тысяч тонн.
Многие из «зеленых» выступают за полный запрет вылова редкой рыбы и сокращение нефтедобычи на море. Официальные власти уверены, что при благоразумном и четком ведении икорно-рыбной отрасли можно продолжать добычу исчезающих видов рыбы. Но главный упор при этом необходимо делать на борьбу с браконьерством и товарное или искусственное воспроизводство рыбы.
Пока россияне занимаются воспроизводством практически в одиночку. Там действуют восемь заводов по товарному производству рыбы. У нас в Казахстане не в полную мощность работают всего два, и на нашу долю приходится лишь два процента в общем объеме воспроизводства каспийских рыбных запасов.
В то же время, по словам директора каспийского научно-производственного центра рыбного хозяйства РФ Марка Карпюка, на долю России и Казахстана приходится основная часть коммерческих ценных костистых видов рыб и около половины уловов осетровых. Так что и восстанавливать запасы должны в первую очередь эти два государства. Впрочем, Азербайджан тоже ввел в строй подобный завод и настаивает теперь на увеличении квоты выловы осетровых. А он и без того производил почти двадцать процентов этих видов рыбы. Впереди Россия, товарное производство осетровых в которой составляет 73 процентов от всего объема.
Искусственное производство рыбы — достаточно дорогостоящее дело. Тем не менее в НПЦ «БИОС», расположенном близ Астрахани, добиваются рентабельности, продавая молодь предпринимателям из Москвы, других российских городов. Те завозят молодь осетров, белуги, севрюги в обычные пруды, где рыба достигает больших размеров и затем поступает в продажу. Но основные объемы выпускаются в море. За последние полвека только этот центр отправил в плавание по Каспию и Волге три миллиарда заводской молоди.
Из маточного хозяйства мальков помещают в специальные ванны с волжской водой, которая предварительно фильтруют и наполняют кислородом. Сейчас все чаще применяют метод надсечки, или, как здесь шутят, кесарево сечение. При этой операции рыба остается жива и может давать потомство еще несколько раз.
Молодь выводят не только на суше, но и в море, на специально оборудованных судах. Специалисты получают и новые виды — остер (от осетра и стерляди), бестер (от белуги и стерляди), остшип (от осетра и шипа, который привозят сюда из Казахстана). Увы, специалисты и ученые, получается, работают в основном на браконьеров, которые беззастенчиво пользуются плодами чужого труда.
Ученые подчитали, что производство рыбы экономически могло бы быть даже выгоднее, чем добыча нефти. Нефтяные запасы не восполняются, а рыбные можно восстанавливать до бесконечности. Сейчас их запасы в Каспии оцениваются в полтора триллиона долларов, что превышает нефтяной потенциал. А если еще учесть, что при добыче нефти начнется глобальное загрязнение и в первую очередь начнет гибнуть основной корм молоди осетровых — ракообразные животные, то не правильнее бы было сделать акцент на рыбной, а не нефтяной отрасли.
Впрочем, глобализацию не остановить, и добыча нефти на море будет расти. Поэтому правительства и общественные организации стран Прикаспия обсуждают сейчас, как нанести как можно меньший урон хрупкой экосистеме.
В январе прикаспийские страны снова вернутся и к обсуждению квот на коммерческий вылов осетровых. Надо надеяться, что при этом будут исходить прежде всего из того, какие в каждом из государств предпринимаются меры для пополнения запасов ровесников мамонтов и динозавров.