Бой с тенью

Во всяком случае, на коллегии министерства труда и социальной защиты РК, посвященной подведению итогов работы-2003, этот факт шел в зачет успехов борьбы с бедностью в нашей стране.
На самом деле тех, кто живет за чертой бедности, у нас гораздо больше — по официальным данным, около 1,5 миллиона. Далеко не все они — бомжи, пьяницы и хронические бездельники, желающие сидеть на шее у государства, как считают некоторые более сытые члены общества. Очень многие бедные люди много и упорно трудятся, многие хотели бы иметь работу, но не в состоянии ее найти. Вот ведь штука: государственные мужи то и дело твердят об экономическом росте в республике, а народ почему-то упорно не желает богатеть.
Надо полагать, гипотетический — в общем — экономический рост сам по себе не гарантирует улучшения жизни, если не происходит перераспределения средств. К примеру, на одного жителя Мангистауской области приходится приблизительно 3000 долларов валового регионального продукта в год, тогда как доходы 87 процентов сельчан и 44 процентов горожан составляют меньше 31 доллара в месяц.
Иначе говоря, средний трудящийся, делающий свою область одной из богатейших в стране, перебивается вместе с семьей на 370 «зеленых» в год — сумму, которую американский нефтяник может потратить за день на поездку, скажем, с детьми в Диснейленд. Само собой, некоторые мангистаусцы, не входящие в число вышеуказанных процентов соотечественников, тоже запросто могут себе это позволить.
Регионы республики, конечно, отличаются и по уровню бедности, и по уровню занятости. Но оба эти показателя связаны неразрывно. Удивительно, но термин «депрессивный город» стал у нас совершенно официальным. Вслушайтесь, сколько успокоенной безнадеги в этих словах, как окончательно расписывается государство в собственной беспомощности. Так вот, по данным отдела труда и мониторинга социальной сферы комитета по экономике акимата Алматы, среднедушевой доход населения в депрессивных малых городах на 30-35 процентов ниже среднереспубликанского. Наиболее высок уровень бедности в городах Кызылординской, Северо-Казахстанской, Южно-Казахстанской областей, где число граждан, в буквальном смысле перебивающихся с хлеба на воду, составляет 41 процент. Катастрофическая, ужасающая бедность царит на селе. Последние пять лет заработная плата работников сельского хозяйства оставалась самой низкой в стране — и ту они в глаза порой не видели. И вместо того, чтобы всячески поддерживать и стимулировать их столь необходимый стране труд, государство все сделало для того, чтобы люди, почувствовав себя ненужными бедняками, бежали из депрессивных сел в депрессивные же города, пополняя ряды безработных.
А ведь многим из них город вовсе не мил, в их жилах — крестьянская кровь, и они нуждаются вовсе не в пособии или переобучении новой специальности, а элементарной поддержке в виде того же кредита и земли. И хотя министерство и рапортовало о том, что 30 тысяч безработных обучились в прошлом году новым специальностям за государственный счет, мониторинг дальнейших их успехов на трудовом поприще отсутствует.
Граждане давно смирились с тем, что экономика наша превратилась в нечто абстрактное и вовсе отделилась от государства. То есть катастрофическая безработица, ржавеющие заводы и фабрики, агония сельского хозяйства — сами по себе, а экономика меж тем ухитряется каким-то непостижимым образом развиваться. Но граждане почему-то этого совершенно не ощущают. Ларчик открывается просто: рост ВВП идет исключительно за счет распродажи углеводородов и прочих пока еще полезных ископаемых.
Наше правительство все чаще критикует иностранных инвесторов, под контролем которых находятся практически все крупнейшие предприятия нефтегазового сектора Казахстана. В частности, за продажу сырья на экспорт по заниженным ценам, что успешно осуществляется через компании в оффшорных зонах.
По данным Центра экономической информации правительства, потери бюджета по трансфертному ценообразованию ежегодно превышают 500 миллионов долларов. Международные эксперты считают, что злоупотребления трансфертом предотвратить можно, если только захотеть. Например, целенаправленно проводить мониторинг экспортно-импортных сделок, контролировать объем налогов по ним и, соответственно, «прищучивать» тех, кто умышленно занижает цены. Проблема в том, что все как-то руки не доходят. Механизм экспорта нефти представлял и продолжает представлять для Казахстана большую проблему. Да, мы — одна из крупнейших стран — поставщиков.
Но при этом отечественные нефтеперерабатывающие заводы, как правило, недополучают необходимого для полной загрузки сырья — оно уходит на продажу. Экономический ущерб — сотни миллионов долларов.
А все потому, что «добытчикам» намного выгоднее гнать нефть на экспорт, они не заинтересованы в продаже ее нашим заводам — ведь тогда нужно платить НДС в размере 20 процентов стоимости. Экспорт же сулит компаниям заманчивые выгоды, особенно, если указать в документах не реальные, а заниженные, по сути, демпинговые цены. Тогда и таможенные сборы не страшны. О необходимости «прозрачности» этого процесса говорится давно, но реальных шагов до сих пор не предпринимается.
Президент страны поставил перед правительством ясную задачу: «экономический рост должен теперь идти качественно, за счет перерабатывающих отраслей экономики, а не через сырьевые». Кроме того, считает глава государства, важны не столько показатели роста экономики, но то, как он, этот рост, отражается на уровне жизни населения.
Конечно, государство должно быть экономически заинтересовано в том, чтобы богатых людей в стране было как можно больше, а бедных — как можно меньше. И играть в процессе повышения уровня благосостояния главную роль. То есть: создавать благоприятные условия для развития бизнеса, включая налоговый и инвестиционный климат. При этом не повредило бы навести порядок в системе госзакупок и тендеров на услуги населению. Ведь сегодня даже для семьи среднего достатка все тяжелее оплачивать коммунальные услуги, медицинские, платить за образование — так многие постепенно скатываются под горку растущих цен в класс бедняков.
Еще одна экономическая загадка нашего времени — понятие «черта бедности». Или порог, что звучит безысходнее. Перешагнул порог и… поминай, как звали, зажиточного прежде человека. Теперь его удел — ветхая одежда и картошка на обед. Специалисты по уровню жизни растолковали как-то непонятливым гражданам, что порог бедности — это две пятых от прожиточного минимума. Пожалуй, рисуя образ отечественного бедняка, я погорячился насчет картошки. На две тысячи тенге в месяц это блюдо у него будет раз в неделю. И таких людей в стране — по сути, десятая часть. В «мертвых» городах, в бесперспективных аулах и селах выбраться из-за порога невозможно. Сельские акимы вносят предложения в вышестоящие органы по оказанию помощи нуждающимся, но при этом не имеют элементарных средств, настолько нечетко у нас осуществляется бюджетное планирование. Даже механизм пресловутой адресной помощи, который наконец-то со скрипом начал действовать, настолько несовершенен, что местные исполнительные органы порой просто не владеют ситуацией: кто же из жителей конкретно нуждается в помощи.
Борьба с бедностью — это не разовая подачка. Не размытые цифры отчета. Это целенаправленная государственная программа обеспечения экономического роста, снижения безработицы, доступности образования, медицинской помощи, коммунальных услуг, оказания социальной помощи пенсионерам, инвалидам, многодетным семьям.
У нас ведется много разговоров о необходимости повышать уровень жизни народа. Ну, депутаты — бог с ними, у них работа такая. Но более всего ставят в логический тупик различные научные мероприятия, посвященные борьбе с бедностью: семинары, симпозиумы, где собирается много умных теоретиков. Каким образом, скажите, можно с ней бороться как с отдельно взятым пороком? Ликвидировать надо причины, и тогда следствие — то есть бедность — исчезнет сама собой. Кстати, о симпозиумах. Как отметил Нурсултан Назарбаев, в прошлом году по сравнению с 1999-м административные расходы в стране выросли на 40 процентов. Это означает дорогую мебель в кабинетах, крутые автомобили, раздутые чиновничьи штаты, бесконечные командировки и конференции. В том числе, наверное, и по борьбе с бедностью.
Вообще «борьба с бедностью» в нашем отечественном контексте — словосочетание бодрое. Так и видятся стройные ряды чиновников-борцов, наступающих с метлами и освежителями воздуха на затхлые и темные углы нашей державы. Так раньше ходили «в народ» сердобольные помещики. Запеленают крестьянских младенцев в красивые пеленки, дадут пряник и отбудут со слезой умиленья. Казалось бы, расти и радуйся. А неблагодарный младенец опять хочет ползать самостоятельно — правда, с голым задом и есть хлеб с молоком не с барского стола, а с родительского.