За день до смерти у Юли поднялась температура и стала болеть голова. Однако на момент поступления в роддом температура была нормальная, давление в норме. 03 декабря она скончалась. В 7 часов утра на момент обхода пациентов дежурным врачом моя дочь еще была жива.
Причем, по словам пациенток, лежащих с Юлей в одной палате, ей было сделано три укола. Однако медперсонал роддома данный факт отрицает. После сделанных уколов Юля начала бредить, но, несмотря на это, дежурный врач не оказал ей никакой помощи, просто поговорил с ней, велел ей спать и ушел. Через час пациентка, лежащая с дочерью в одной палате, заметила что Юле плохо и побежала за врачом. Придя в палату и вызвав бригаду реанимации, дежурный врач не стала оказывать дочери никакой медицинской помощи, а просто стала ждать реаниматологов. Прибывшие на место реаниматологи констатировали факт — к моменту их прибытия Юля уже «физически умерла» (привожу фразу, сказанную реаниматологом).
Меня возмущает халатное отношение врачей, доведших до гибели дочь, которая всегда была здоровой. Даже факт смерти не довели своевременно до нашего сведения. Родственникам сообщили почти в десять часов утра, причем сообщили нам не о смерти нашей дочери, а о том, что она якобы находится в коме. Бесследно исчез сотовый телефон нашей дочери. До 14.00 часов родственникам пришлось находиться в томительном ожидании, таскать вместе с врачами кислород и искать лекарства в аптеках города для спасения уже умершей дочери. Непонятно зачем было это скрывать от родственников. Почему никто даже не попытался спасти ребенка, который еще жил, бился и не мог понять, что случилось с его мамочкой? Такое чувство, что медперсонал просто ждал, когда же он наконец умрет, чтобы сообщить родственникам о факте смерти.
Ссылка администрации роддома, что рассмотрением этого случая занимается областная комиссия не может нас удовлетворить, т.к. прошло уже много времени. Создается впечатление, что случай с дочерью хотят замолчать, попросту спустить на тормозах, как обычный несчастный случай.
Первоначальным диагнозом, вынесенным медперсоналом роддома, был скоротечный менингит (никаких подтверждающих документов, естественно, представлено не было, впрочем как и не был введен карантин в учреждении, в котором умер человек с таким серьезным заболеванием).
При вскрытии дочери патологоанатомом г.Шымкент причинами смерти в заключении о смерти (на основании которого было выдано свидетельство о смерти!) были указаны инфекционно-токсический шок, ДВР синдром, сепсис. После чего на обследование были взяты анализы, которые должны были быть отправлены в Астану.
Со дня смерти дочери прошло уже более месяца, а нам так ничего конкретного не сообщили, до сих пор не предоставлены документы, в которых была бы конкретно определена причина смерти дочери. Медперсонал роддома ссылается на область, которая якобы ждет результатов из Астаны и лишь на словах нам пояснили, что результаты вскрытия уже поступили в областную комиссию, и по этим данным причиной смерти дочери является уже не инфекционно-токсический шок, ДВР синдром, сепсис, а сгущение крови и образование тромба, которые в свою очередь привели к тому, что отказали легкие.
Необходимо отметить, что за неделю до смерти Юля проходила осмотр и сдавала анализы, в том числе и кровь. Никаких отклонений выявлено не было!
Вызывает, мягко говоря, недоумение якобы беспомощность медицинских работников, которые до настоящего времени не могут придти к общему мнению, разобраться во всем. Возникает закономерный вопрос — что мешает определиться с диагнозом окончательно? И как вообще мог один человек (здоровый человек!) умереть от трех совершенно разных заболеваний? Кто-нибудь вообще может сообщить нам истинную причину смерти? Или такие понятия как профессионализм и умение нести ответственность (я уже даже не говорю за жизнь другого человека, а хотя бы за вынесенные диагнозы!) — непозволительная роскошь для людей, проживающих в провинции? Необходимо отметить, что случай с дочерью не первый.
Волков М.В, г. Кентау