Она первой – сначала на киноэкране, а затем под нескончаемый стрекот фотоаппаратов на пляже в Канне ещё в 1952 году – появилась в бикини, сделав невиданный до тех пор по своей откровенности купальный костюм знаменем новой раскрепощённой послевоенной эпохи.
Beatles боготворили её, и после успеха A Hard Day’s Night мечтали свой второй фильм сделать вместе с нею. Боб Дилан признавался, что именно ей была посвящена самая первая, написанная в подростковом 15-летнем возрасте, его песня. Убранные сзади в пучок длинные волосы героини одного из её фильмов «Бабетта идёт на войну» породили новую популярную причёску, так и названную – «бабетта».
Производившийся в Чехословакии в 60-70-е годы дизельный локомотив получил прозвище «Бардотка» – два выпуклых бампера на его носу своими формами явственно напоминали женскую грудь, ЕЁ грудь. И, наконец, она была моделью для скульптурного изображения Марианны, национального символа Франции.
Через секс к славе
Брижит Бардо позирует перед журналистами на лондонской премьере фильма «Бабетта идёт на войну»
Фильмы с её участием – а их было немало, с полсотни – почти забыты. Напрягая память, можно вспомнить ту же «Бабетту » или «Три шага в бреду» или… ну да, конечно, «И Бог создал женщину». Эта картина стала в 1956 году режиссёрским дебютом её тогдашнего мужа Роже Вадима. Брижит Бардо к тому времени уже пять лет работала в кино, сыграла с десяток ролей, но именно этот фильм – в особенности её танец обнажённой на столе – стал для нее трамплином к всемирной славе. А сам фильм, получивший колоссальную популярность в неведавшей до тех пор такой откровенности пуританской Америке, считается теперь предвестником сексуальной революции1960-х.
Роже Вадим был одним из режиссёров так называемой «новой волны» – течения во французском кино рубежа 50-60-х, которое вслед за итальянским неореализмом пыталось уйти от традиционной картонности и искусственности довоенного кино, приблизиться к новой правде. Режиссеры «новой волны» ухватились за Бардо – её снимали и Луи Маль, и Жан-Люк Годар. Она даже пробовалась в одной из авангардных картин Энди Уорхола.
А был ли талант?
ББ в мужской кепке в период съемок фильма Луи Малля «Вива, Мария!»
Но, как и у её почти сверстницы Мэрилин Монро, величайшее её достояние – неотразимая красота и обольстительная сексуальность – превратилось в проклятие. Преодолеть внешнюю привлекательность и выйти на внутреннюю глубину ни ей, ни снимавшим её режиссёрам, ни работавшим с нею музыкальным продюсерам так и не удалось.
Парадокс, но Брижит Бардо, записавшая и издавшая как певица несколько альбомов и несколько десятков синглов, известна в этой своей ипостаси больше всего, пожалуй, именно предельно сексуальным номером, от которого она всячески стремилась убежать. Именно с нею в 1967 году Серж Гейнзбур записал свой скандальный эротичный шедевр «Je t’aime… moi non-plus». Бардо и Гейнзбур были любовниками, песня делала их связь совершенно очевидной, и она, опасаясь гнева мужа немецкого бизнесмена Гюнтера Закса и к тому же устав от своего однозначно сексуального имиджа, уговорила Гейнзбура не издавать запись. Год спустя он перезаписал песню с молодой англичанкой Джейн Биркин. Песня стала мировым хитом, а Биркин – звездой. Лишь почти 20 лет спустя, в 1986 году, запись Гейнзбура и Бардо увидела свет, мало кого уже трогая. Сексуальная свобода к тому времени ушла далеко вперёд, а ББ осталась в безвозвратно ушедшем прошлом.
Брижит Бардо на премьере фильма Жан-Люка Годара «Презрение»
Теперь уже ни зрители, ни критики, ни историки кино не в состоянии отделить очарование молодости и красоты от собственно актёрского таланта и понять, наконец: был ли он, этот талант?
На самом деле, это, быть может, и не важно. Как и ушедшая из жизни Монро, она остается в нашей памяти в первую очередь благодаря очарованию юности и красоты. Последний раз Брижит Бардо снялась в кино 40 лет назад на пороге окончательной утраты обаяния молодости. В отличие от другой своей почти сверстницы Катрин Денев, она не захотела (не хватило мужества?) перейти в иной кинематографический возраст, показаться на экране стареющей женщиной, выявить иную, не зависящую от молодости притягательность.
Одержимость или безумие?
Любовь к животным стала для бывшей актрисы одержимостью, граничащей с безумием
Но в отличие от спрятавшихся от людского глаза в затворничестве своих предшественниц, кинозвёзд довоенной поры Греты Гарбо или Марлен Дитрих, она не исчезла из жизни. На протяжении всех этих сорока лет она продолжает быть неиссякаемым источником светской хроники и скандалов – правда, не столько любовно-матримониальных, как это свойственно звёздам, сколько связанным с политическим и экологическим активизмом.
Защита животных стала для неё страстью, граничащей с одержимостью. Иногда, впрочем, кажется, что границу эту она давно уже перешла. Вместе с границей разума. Ну чего стоят, скажем, такие прогремевшие на весь мир скандальные её действия как кастрация соседского осла, которого бывшая актриса, а теперь яростная защитница прав животных, заподозрила в сексуальных домогательствах к её собственной лошади? Или открытое письмо председателю КНР Цзян Цзэминю, в котором она обвиняла китайцев в «издевательствах над медведями и убийстве последних в мире тигров и носорогов для создания афродизиаков»? Или объявленное намерение попросить российское гражданство, если в Лионском зоопарке усыпят двух больных туберкулёзом слонов?
Ультраправый парадокс
Бардо вместе со своей приёмной дочерью у помещения «Фонда Брижит Бардо» в Сен-Тропе в момент запуска кампании «Рождество для животных»
Защитой животных гражданская позиция Брижит Бардо не ограничивается. С не меньшей страстностью и с не меньшей убеждённостью высказывается она и на политические темы. Но если обычно защитники природы, животных, приверженцы зелёного движения стоят на левых политических позициях, то Бардо и здесь – воплощённый парадокс. Её симпатии – на стороне ультраправых.
Её муж Бернар д’Ормаль – бывший советник Национального фронта Франции, партии и сейчас под руководством Марин Ле Пен, стоящей на радикально правых позициях. Тогда же, когда её возглавлял отец нынешнего лидера Жан-Мари Ле Пен, она считалась откровенно неонацистской. Нисколько не стесняясь в выражениях, Брижит Бардо выплёскивает свою желчь и в адрес мусульман («я сыта по горло жизнью под гнётом этих людей, которые уничтожают нас, уничтожают нашу страну и навязывают нам свои нравы»), и в адрес гомосексуалистов («как ярмарочные уроды, они вертят задом и голосами кастратов вопят о притеснениях со стороны ужасных гетеросексуалов»), и в адрес современного искусства («дерьмо»), и в адрес современных французских политиков («флюгера»). Сама же в собственных глазах она выглядит не иначе, как герои прежних поколений, «отдававшие жизнь за борьбу с захватчиками».
Подобная шокирующая откровенность не раз приводила Бардо в суд – по различным обвинениям в расовой, национальной и сексуальной нетерпимости. Ей пришлось выплатить в общей сложности десятки тысяч франков и евро штрафов.
И в 80 лет ребёнок
80 лет – возраст итогов. Что же в конечном счёте это за феномен такой – Брижит Бардо? По-прежнему ли нам очаровываться магической звёздной сексуальностью её молодости или же ужасаться несуразности и дикости её поведения и высказываний зрелых и преклонных лет?
«Бардо есть Бардо, – говорит её биограф Мари-Доминик Лелевр. – Определениям она не поддаётся. Во многом она и по сей день остается беззаботным эгоцентричным ребёнком».
