Предложение, по его словам, «предварительно одобрено» кабинетом министров, теперь дело за малым: как говорилось в старом одесском анекдоте, «осталось уговорить Ротшильда», то есть найти потенциальных покупателей этой доли, пишет Caravan.kz.
Напомним, что в стране на данный момент действуют три крупных нефтеперерабатывающих завода – в Шымкенте, в Атырау и в Павлодаре. Владельцем Павлодарского нефтехимического завода на 100% является АО «КазМунайГаз — переработка и маркетинг», дочерняя структура национальной компании «КазМунайГаз», управляемой государством. Атырауским НПЗ владеет сам КМГ, то есть этот актив полностью находится в собственности государства. И лишь в Шымкентском НПЗ государству через КМГ принадлежит только половина доли: заводом управляет группа PetroKazakhstan, в которой на паритетных основах присутствуют АО «КазМунайГаз — переработка и маркетинг» и Китайская Национальная Нефтяная Корпорация, CNPC.
Антимонопольщики уверены, что именно Шымкентский НПЗ является самым эффективным из трех крупных заводов этой отрасли в стране.
«Мы видим примеры успешной работы шымкентского НПЗ, где 50% доли принадлежит частнику. Самое главное, что там частная форма управления, то есть нет должностных лиц со стороны государства. В результате – в разы меньше аварий, технологических сбоев и, соответственно, ниже объем ремонтных работ. Это подтверждает более эффективное управление со стороны частного сектора», — сказал журналистам в кулуарах мажилиса парламента Первый заместитель председателя Агентства по защите и развитию конкуренции Рустам Ахметов.
Это мнение подтверждает и статистика 2024 года: по официальным данным министерства энергетики Казахстана, в прошлом году в Казахстане тремя крупными заводами и несколькими десятками мини-НПЗ суммарно было переработано 17,9 млн тонн нефти и произведено из нее 14,5 млн тонн нефтепродуктов. Так вот, в Шымкенте переработали 5,74 млн тонн нефти против 5,5 млн тонн в Атырау и 5,5 млн тонн в Павлодаре, соответственно, в Шымкенте был и самый большой выход продукции. На южном НПЗ произвели 2,09 млн тонн автобензинов разных марок, 1,78 млн тонн дизтоплива, 319 тыс. тонн авиатоплива и 335 тыс. тонн сжиженного нефтяного газа. В Атырау произведено по 1,6 млн тонн бензинов и солярки, 188 тыс. тонн авиатоплива и 213 тыс. тонн автогаза.
В Павлодаре выход продукции по итогам прошлого года составил 1,6 млн тонн бензина, 1,8 млн тонн дизельного топлива, 236 тыс. тонн авиатоплива и 321 тыс. тонн сжиженного нефтяного газа. Как видим, Шымкентский НПЗ уступил «пальму первенства» в производстве только одного вида продукции: в Павлодаре произвели больше солярки, но, во-первых, ненамного больше, во-вторых, это незначительное отставание с лихвой компенсировалось разницей в производстве бензинов и авиатоплива. Иными словами, если перед Шымкентским НПЗ будет поставлена задача производить больше дизеля, сохраняя лидерство по остальным видам нефтепродуктов, он с ней справится без особого напряжения, перенаправив часть сырья на увеличение производства в этой части.
К этому надо прибавить и тот факт, что в последние несколько лет Шымкентский НПЗ действительно обходится без внеплановых ремонтов и простоев, из-за которых на внутреннем рынке возникает нехватка ГСМ. В общем, вывод антимонопольщиков о необходимости приватизации части государственной доли на заводах в Атырау и в Павлодаре вполне логичен и закономерен на фоне успехов НПЗ в Шымкенте, более того, правительство в целом тоже понимает необходимость частичной их приватизации. «Уже было предварительное обсуждение в правительстве, и его представители предварительно согласились с нашим предложением о передаче 50% доли госучастия в двух других активах нефтеперерабатывающей отрасли в конкурентную среду», — сказал Ахметов.
И здесь все как в старом одесском анекдоте: поскольку дочь Рабиновича согласна выйти замуж за миллионера Ротшильда, то полдела уже сделано — и осталось только уговорить Ротшильда на этот брак. Шымкентский НПЗ, на котором работает китайский инвестор, не совсем показателен в плане привлекательности нефтеперерабатывающих активов в стране хотя бы потому, что CNPC зашла на него в далеком 2001-м году, то есть даже до того, как в числе его акционеров появился КМГ (2007-й год). Тогда и правила игры на внутреннем рынке были другими, и перспективы его развития на фоне только-только разворачивающейся и набирающей обороты нефтедобычи в республике выглядели в несколько ином свете, чем это было, скажем, к 2017-му году.
К тому же не надо забывать о том, что у Китайской Национальной Нефтяной Корпорации в качестве актива в Казахстане есть не только доля в Шымкентском НПЗ, но и значительная сырьевая база: CNPC с 1997 года занимается добычей на месторождениях Жанажол и Кенкияк, в 2001 году она купила 50 % доли в BuzachiOperating Ltd (месторождение Северное Бузачи), а в 2013 году CNPC купила долю ConoccoPhillips (16,8 %) в проекте по разработке морского месторождения Кашаган. То есть у китайской компании имеется существеннаясырьевая база в Казахстане, позволяющая ей обеспечивать Шымкентский НПЗ собственной нефтью, но найти инвесторов с такой же сырьевой базой для двух других заводов в Казахстане проблематично.
Проблематично хотя бы потому, что стоимость литра бензина в долларовом (вернее – в центовом) эквиваленте в стране не меняется уже двадцать с лишним лет: литр АИ-92 в начале двухтысячных стоил в Казахстане 50 тенге при курсе 140 тенге за доллар, то есть 35 центов, сейчас его стоимость составляет 205 тенге при курсе в районе 500, то есть те же 35 центов. Это при том, что баррель нефти в 2000-м году стоил порядка 30 долларов, на этот год ее средняя стоимость прогнозируется на уровне 71 доллара за баррель, а в промежутке она неоднократно «улетала» за отметку в 100 долларов за баррель. Но когда сырье дорожает в два – три раза, а стоимость конечной продукции замораживается на отметке 20-летней давности, ждать от Ротшильда взаимности довольно наивно.
Между тем, без крупных капитальных вливаний рынок нефтепереработки в Казахстане обойтись не сможет уже в самое ближайшее время: по оценке министерства энергетики, при существующих мощностях трех крупных НПЗ в стране к 2030 году дефицит бензинов в Казахстанеможет достичь 1,7 млн тонн, дизтоплива — от 2 до 4 млн тонн, авиатоплива — от 0,4 до 0,6 млн тонн в год. Нарастить производство топлива планируется за счет расширения мощностей существующих заводов: Шымкентского НПЗ с 6 до 12 млн тонн, Павлодарского нефтехимического завода (ПНХЗ) – с 5,5 до 8 млн тонн, и Атырауского НПЗ – с 5,5 млн тонн до 6,2 или 6,7 млн тонн. В итоге совокупная перерабатывающая мощность казахстанских заводов должна вырасти с 17 до 27 млн тонн нефти в год.
Для этого, по предварительным оценкам экспертов, тому же Атыраускому НПЗ нужны будут инвестиции в размере как минимум 11 млрд тенге или $22,2 млн по нынешнему курсу. Стоимость проекта расширения ПНХЗ пока еще рассчитывается, но, по предварительным расчетам, может составить около миллиарда долларов. При этом расширение мощностей трех действующих заводов, по словам министра энергетики Алмасадама Саткалиева, позволит покрыть рост внутреннего спроса на топливо до 2030 года, но после без четвертого крупного НПЗ стране уже не обойтись, его придется строить в промежутке между 2030 и 2040 годами, закладываясь на мощность переработки до 10 млн тонн нефти в год – а это еще около 8-10 миллиардов долларов.
Теоретически эти деньги можно взять из бюджета (вернее, из Нацфонда, поскольку с помощью увеличения размеров траншей из него в последние годы постоянно латаются бюджетные дыры), но даже в этом случае цены на бензин придется повышать, поскольку, помимо модернизации, НПЗ требуют затрат и на текущие ремонты. А с увеличением их мощностей возрастет и размер затрат на «текучку», так что держать стоимость ГСМ на прежнем уровне власти уже просто не могли, даже если бы продолжали оставаться единственными владельцами всех трех крупных заводов. Ну, а если мы все же хотим, чтобы все три завода работали в режиме Шымкентского НПЗ, без лишних простоев, то в Атырау и в Павлодар надо заманивать инвесторов. И помнить при этом, что Ротшильд на регулируемый государством рынок не придет никогда.