Казахстанская музыкальная сцена продолжает открывать новые имена — рэпер Камаль (Kamall) из Караганды покоряет Казнет и за его пределами. Клип на его трек Hustle Hard уже собрал миллион просмотров в TikTok, а сам артист уверенно занимает место среди самых ярких представителей казахстанского хип-хопа.
На его счету множество совместных проектов с именитыми диджеями и битмейкерами из России и Казахстана. Однако одной из главных особенностей Камаля является исполнение рэпа на английском языке. Его безупречное произношение и характерный тембр создают настолько аутентичное звучание, что слушатель, не видя исполнителя, может легко представить себе афроамериканского артиста из самого сердца гетто.
@kamall.trillioner Kamall — Hustle Hard #kamall #rap #hiphop #boombap #kazakhstan #rapkz #рэпизказахстана #уличнаямузыка #музыка #рэпкз #хипхопкз ♬ оригинальный звук — Kamall
Редакция Caravan.kz взяла у Камаля эксклюзивное интервью, в котором он рассказал о своем творческом пути и планах на будущее.
— Камаль, расскажите о себе. Как вы начали свой путь в музыке и что вдохновило вас на исполнение рэпа?
— Мне 35 лет, музыкой я занимаюсь вот уже 23 года — с 12 лет. Моим вдохновением стала субкультура рэпа, хип-хоп и такие легендарные фигуры, как Afrika Bambaataa, DJ Kool Herc, а также рэперы 90-х: Wu-Tang Clan, Onyx, Pharcyde и другие.
Для меня музыка — не просто увлечение, а основная профессиональная деятельность. Я позиционирую себя как профессиональный исполнитель. Все мои композиции доступны на стриминговых платформах, таких как Apple Music, Spotify, Yandex. Музыка и других. Мы записываем новые песни, снимаем клипы, даем концерты и полностью погружены в творческую деятельность.
— Ваш клип Hustle Hard набрал миллион просмотров в TikTok. В чём секрет такого успеха?
— Трудно сказать точно, но, скорее всего, это результат упорной работы над собой и над своими ошибками. С каждым шагом ты становишься лучше и ближе к своей цели, к своей мечте.
И у меня есть большая цель — стать международным рэпером. И TikTok, как мощная площадка для продвижения, помогает на этом пути. Сейчас все узнаваемое строится через соцсети, и TikTok играет очень большую роль в том, чтобы донести музыку до аудитории.
— Почему вы решили ориентироваться на английский язык в своем творчестве? И сложно ли конкурировать на международном рынке?
— Английский язык — это международный язык, который понимают во всем мире. Даже в странах, где английский не является родным, люди стремятся его изучать и следить за трендами, которые чаще всего задаются именно на английском.
Конкуренция, конечно, есть. И конкурировать сложно не только на международном, но и на локальном рынке. Людей стало сложно удивить. Но моей фишкой является то, что я исполняю на английском языке. Хотя у меня есть песни и на русском, и на казахском языках, я все же позиционирую себя как мультиязычного артиста — multilingual artist. Это дает мне возможность говорить со слушателями на разных языках и быть понятным более широкой аудитории.
— У вас отличное произношение, даже очень характерное для такой музыки. Как вы его достигли? В целом насколько хорошо владеете английским?
— Думаю, это связано с тем, что я с самого детства был погружен в субкультуру рэпа, хип-хоп и рэп. Если вспомнить конец 90-х и начало 2000-х, это было время, когда почти каждый подросток увлекался такой музыкой.
Мне нравились не только популярные артисты вроде Dr. Dre, Snoop Dogg, Ice Cube или 50 Cent, но и более глубокая, осмысленная музыка. Например, Nas, Gang Starr (DJ Premier и Guru), Rakim. Их треки — это не просто истории про улицы и криминал, это настоящая поэзия. Они работали с рифмой, лирикой и панчлайнами, что меня очень вдохновило.
Я начал изучать углубленную постановку рифмы и панчлайны в 2013 году. До этого писал более стандартно, как многие. Панчлайн — это особая структура рифмы, где создается не только внешняя, но и внутренняя рифма. Например, мои строки:
«That’s the way it is,
Respect to the Crooklyn,
I represent Karagand,
Peace to the Brooklyn…»
Постановка рифмы — это и есть панчлайн в рэпе, в хип-хопе. Как в русском или казахском языке: слово — и рифма к нему. Английский язык я начал изучать с пяти лет, и сейчас, когда мне 35, могу сказать, что он стал неотъемлемой частью моей жизни. В течение 15 лет я работал преподавателем и профессиональным переводчиком, углубляясь в язык на самых разных уровнях. Около трех-четырех лет назад я полностью отошёл от преподавания, чтобы сосредоточиться на музыке, но тот опыт очень помог мне как артисту.
Изучение языка началось по инициативе моей семьи, особенно мамы, которая с самого начала видела мой потенциал. Позже, в 12 лет, я увлекся субкультурой рэпа, которая захватила меня целиком. Меня заинтересовали не только сами артисты и музыкальные коллективы, но и корни хип-хопа, его история, его философия.
Хип-хоп — это, по сути, культурный микс. Он вырос из джаза, фанка, соула, блюза, а также рок-н-ролла. Это не просто жанр, это целая вселенная, основанная на сэмплинге и заимствовании лучших элементов других культур. Этот синтез меня всегда вдохновлял, и он же формировал моё музыкальное мышление.
— В комментариях в соцсетях некоторые люди задались вопросом, давал ли вам кто-то «n-word pass» (условное разрешение называть афроамериканцев словом на «н»)? Что скажете на этот счет?
— Знаете, слово «n-word» — это термин, который, возможно, изначально появился в афроамериканской культуре как своеобразный инструмент самоиронии или способ переосмысления исторического контекста. Однако я всегда подхожу к его использованию с большой осторожностью. Для меня это слово допустимо только в музыкальном контексте, в рамках речитатива или лирики, но не в обычном общении, особенно при обращении к кому-либо.
Если говорить о моем отношении к культуре рэпа, то я ощущаю себя ее частью, потому что вырос на этой музыке, на ее философии. Но при это я, конечно же, чётко осознаю, что я не афроамериканец. Можно привести пример с российской шансон-группой «Бутырка» — они, скорее всего, не имеют прямого отношения к блатной жизни, но их творчество романтизирует эту тему.
Так и я — мне нравится black-хип-хоп, я вдохновляюсь им и романтизирую его в своем творчестве.
Настоящий афроамериканский хип-хоп, который зародился в Бронксе в 70-х годах, имеет свои корни и историю. Это культура, привезенная с Ямайки, из Кингстона, откуда также пришли регги, рага и многое другое. Меня привлекает эта аутентичность и энергия, заложенные в музыке и стиле жизни.
Что касается моей идентичности, то я казах, такой же, как все мои соотечественники. Я горжусь своей родиной, люблю свою страну и считаю себя ее частью. При этом моя связь с субкультурой рэпа остается очень глубокой — я уже 23 года связан с этим направлением и продолжаю развиваться как артист, читая на английском и черпая вдохновение из этой уникальной культуры.
— Какие темы вы чаще всего поднимаете в своих песнях? Чем они цепляют? И кто ваш основной слушатель?
— Мой слушатель — он очень разный. Это могут быть подростки, молодежь, взрослые люди или даже те, кому за 40 и 50. Тематика моих песен тоже разнообразна — от танцевальных композиций до глубоких, размышляющих треков.
Сейчас я активно экспериментирую. Мне интересны такие направления, как регги-дэнсхолл, классический рэп, андеграунд-рэп. Вдохновение я черпаю из окружающего мира — что вижу, о том и пою. В этом смысле я чувствую себя настоящим акыном. Как и наши предки, я создаю свою версию казахского эпоса — жыр, только в современном формате. Мои песни нельзя загнать в рамки одного жанра или темы: это не только о жизни, улицах или отношениях — это гораздо шире.
Я открыт новым идеям и экспериментам. Это позволяет мне не замыкаться в одном стиле и постоянно пробовать что-то новое. Каждая песня для меня — это отдельная история, которую я стараюсь прожить и прочувствовать. Источником вдохновения может стать что угодно: фильм, сериал, непридуманная история из жизни или просто сама жизнь, во всех ее проявлениях.
Именно поэтому я не считаю себя артистом одного жанра. Мое творчество — это многогранное отражение мира, где всегда есть место для поиска и экспериментов.
— Вы много говорите о субкультуре рэпа. А как она, в вашем понимании, соотносится с Казахстаном, с нашими реалиями, с нашей уличной культурой и прочими схожими аспектами? Есть ли точки пересечения, общие черты или это совершенно разные миры?
— Например: айтыс — это рэп-баттл, акыны — те же рэперы, домбра — это бит… По сути, все люди между собой похожи, если говорить о культурах, различия лишь — в языке. Те же потребности — мы все нуждаемся в еде, питье, во сне, в заботе и поддержке. В век глобализации особенно это ощутимо.
— Расскажите о своем подходе к созданию треков. С чего начинается процесс — с идеи, текста или битов?
— В каждом случае процесс создания музыки уникален. Иногда все начинается с текста, иногда — с бита. Все зависит от того, что меня вдохновляет в данный момент. Это могут быть люди, их истории, жизненные ситуации или даже случайные эпизоды, которые цепляют меня эмоционально.
Я не могу сказать, что всегда придерживаюсь определенного порядка, начиная с текста или музыки. Часто все развивается спонтанно. Например, меня может вдохновить сон, который я увидел ночью, или новая, а иногда даже старая музыка. Поездки за границу, встречи с людьми, будь то новые или давние знакомые, также становятся источником идей.
Вдохновение повсюду, и я стараюсь быть открытым ко всему, что предлагает жизнь. Каждый трек рождается по-своему, и именно эта уникальность делает процесс создания музыки таким захватывающим.
— Вы также пробуете себя в разных жанрах…
— Да, в самых разных жанрах. Мне интересен драм-н-бейс, я люблю рэп, раги, и последние три-четыре года активно изучаю вокал. Сейчас я профессионально занимаюсь пением, ведь оказалось, что читать рэп для меня сравнительно просто. Это результат многолетнего опыта, насмотренности, понимания стиля и жанра.
Однако я не отношу себя к какому-то одному жанру. Я не считаю себя исключительно рэпером — я, скорее, артист. Мое вдохновение всегда меняется, и это отражается в музыке, которую я создаю. Если раньше, 10–15 лет назад, я был сосредоточен только на хип-хопе, то сейчас слушаю гораздо больше.
Я вдохновляюсь и панк-роком, и классической музыкой, и инструментальными композициями. Это может быть пианино, саксофон, гитара — любая музыка, которая цепляет своей глубиной. В процессе я стараюсь трансформировать это вдохновение в свой собственный стиль, смешивая жанры и создавая что-то новое.
Мне интересно выходить за рамки, пробовать разные подходы и открывать для себя новые горизонты в музыке. Это позволяет мне быть гибким и создавать треки, которые могут удивить как слушателя, так и меня самого.
— Расскажите о сотрудничестве с зарубежными лейблами. Насколько это успешные проекты?
— Да, я сотрудничаю с зарубежными лейблами, но пока не отношусь к какому-то одному конкретному. В Казахстане мой основной лейбл — это Authority Records или, как его еще называют, Authority Label. Это мой дом в музыкальной индустрии на локальном уровне.
— Кто из мирового рэпа оказал на вас большое влияние, вдохновил вас?
— Если говорить о вдохновении, то из современного мирового рэпа меня очень вдохновляют артисты новой школы, такие как A$AP Ferg, A$AP Rocky, Drake, Kanye West (сейчас известный как Ye) и, конечно, 50 Cent. Из старой школы для меня несомненным ориентиром остается Wu-Tang Clan — легендарная группа, которая буквально сделала себя сама.
История Wu-Tang Clan настолько глубокая и сложная, что, если кто-то ее еще не знает, советую просто загуглить. Это настоящая школа рэпа, вдохновение для многих поколений артистов.
Я вдохновляюсь не только рэперами, но и музыкантами в целом, их подходом к созданию музыки, стилем, историей. Для меня это не просто хип-хоп, а музыка во всех ее проявлениях, которая мотивирует двигаться вперед и пробовать что-то новое.
— Насколько рэп-индустрия в Казахстане развита на сегодня? Какие артисты вам импонируют?
— Я бы сказал, что рэп-индустрия в Казахстане уже активно развивается. Если провести аналогию, то она больше не находится в стадии «эмбриона» и уже не ребенок, но пока и не взрослый. Это, скорее, тинейджер, который ищет свой стиль, пробует себя и начинает показывать, на что способен. Я говорю о состоянии индустрии в целом, и сейчас мы наблюдаем ее уверенный рост.
Есть множество артистов, которые формируют эту сцену. Например, V $ X V PRiNCE, Ghetto Dogs, G.H.A.D., Аль Nasr, Aset Masta, Black Cost— список можно продолжать. Это яркие представители казахстанского хип-хопа, каждый со своим стилем и видением.
Среди более коммерческих проектов стоит отметить таких артистов, как «Ирина Кайратовна». Хотя их музыка ближе к клубному и танцевальному формату, это также важная часть общей музыкальной картины. Если говорить именно о рэпе, то сюда можно отнести Масло Чёрного Тмина, чье творчество точно попадает в рамки жанра.
На мой взгляд, казахстанский рэп уже задал определенный тренд, по крайней мере, в рамках СНГ. Но моя личная цель — выйти за эти границы и установить тренд на мировой сцене, используя рэп на английском языке как инструмент для популяризации казахстанской музыки по всему миру.
— А есть ли в казахстанской музыке такое, что вы можете назвать откровенно плохим?
— Для меня нет плохой музыки. Каждый по-своему уникален.
— Хорошо. Тогда давайте проведем что-то вроде блица. Я называю вам казахстанского артиста, а вы — буквально в паре слов описываете свое мнение о нем.
— Давайте.
— Димаш Кудайберген?
— Майкл Джексон.
— Скриптонит?
— Pusha T.
— Say Mo?
— Lil’ Kim.
— Иманбек?
— DJ Khaled.
— Роза Рымбаева?
— Арета Франклин.
— «Дос-Мукасан»?
— Beatles.
— Каковы ваши главные цели и мечты в музыкальной карьере? Где вы видите себя спустя годы?
— Как я уже говорил, моя цель — стать всемирно известным артистом, получить такие престижные награды, как Грэмми, MTV Video Music Awards и другие музыкальные премии. Это амбициозная цель, но я убежден, что упорный труд и вера в свое дело помогут ее достичь.
Кроме того, у меня есть мечта попробовать себя в киноиндустрии. Это тоже часть моего творческого пути. Спустя годы я вижу себя еще более известным, успешным и созидательным. Помимо своей музыкальной карьеры я активно работаю как продюсер, помогая другим талантливым ребятам пробиться на сцену. Я знаю, насколько важна поддержка, потому что когда-то мне тоже помогали, и я хочу передать эту эстафету добра дальше.