Суд получил огромное внимание, что необычно для Казахстана, хотя страшная участь Салтанат Нукеновой, к сожалению, явление вполне типичное – полиция регулярно сообщает об убийствах жен мужьями, нередко на глазах у детей. Известный адвокат поделилась с "Караваном" своим мнением о том, как прошел суд и как он отразится на жизни казахстанцев.
Член Алматинской городской коллегии адвокатов Рена КЕРИМОВА в течение 13 лет занимается уголовными и гражданскими делами, в том числе случаями семейно-бытового насилия. Она регулярно защищает интересы женщин, которые пострадали от рук партнеров.
– Как, по вашему мнению, дело Бишимбаева отразилось на казахстанском обществе? Будет оно иметь значимые последствия?
– Да, определенно. Я считаю, что теперь изменится практика назначения наказаний за семейно-бытовое насилие — в сторону ужесточения для тех, кто распускает руки в семье. Наше общество изменилось после этого процесса: мужчины взглянули на себя со стороны, женщины поняли, что не стоит терпеть такое отношение, узнали больше о своих правах. Показательным стал и пример Байжанова – теперь люди на его примере поняли, что отмолчаться, проигнорировать насилие больше не получится.
На примере дела Бишимбаева законодательство будет меняться не только в Казахстане, но и на всем постсоветском пространстве, потому что за этим делом следят по всему миру и особенно тщательно – люди из СНГ, которые тоже будут требовать от своих властей, чтобы пересматривали законы в сторону ужесточения.
– Будут ли транслироваться другие судебные процессы?
– Прямые трансляции, скорее всего, станут обязательной практикой для громких процессов в Казахстане, когда суд не сможет вместить всех желающих.
– Какие наказания обычно получают преступники, признанные виновными в подобных деяниях?
– По аналогичным преступлениям такие сроки в Казахстане еще не давали, обычно они гораздо меньше. Это прецедент. Этим приговором присяжные показали ему, что не поверили ни одному его слову.
– Что думаете о приговоре Бишимбаеву и Байжанову?
Я считаю приговор обоснованным и справедливым. Байжанову, конечно, можно было дать и побольше, но санкция статьи не предусматривает. Я специализируюсь на уголовных делах и могу сказать, что это дело не из той категории, когда нужно проявлять сочувствие или лояльность к преступникам. Это очевидное преступление, вред, ими причиненный, неоценим, потеряна жизнь женщины, и не просто жизнь – ее очень долго мучили, истязали, она перед смертью сколько времени страдала. Поэтому наказание соразмерно содеянному – ни больше, ни меньше давать им не надо было. Пусть оба посидят и подумают о своих поступках.
Я так и предсказывала, что будет от 20 до 25. В середине процесса у меня сложилось твердое убеждение, что меньше 20 лет ему не дадут. Считаю, что приговор оказался настолько суровым из-за позиции самого Бишимбаева. Он попросил об открытом процессе с судом присяжных, рассчитывая, что сможет обаять присяжных и всю страну. Настолько он в себе уверенный и самовлюбленный. Но здесь он очень сильно просчитался, и поэтому ему вынесли такой приговор.
– В чем именно он просчитался?
– Он понимал, что если одна судья примет решение, наказание будет максимальным, поэтому попросил десять присяжных, простых людей, которым будет рассказывать свою версию событий бархатным голосом. Но это и сыграло злую шутку с его приговором. Думаю, профессиональная судья дала бы меньше, потому что она опиралась бы на текущую судебную практику. По таким делам сейчас обычно дают в пределах 15 лет, и судья руководствовалась бы тем, что приговор не должен выбиваться из общей канвы. А он, судя по поведению в суде, думал, что присяжные его пощадят, переквалифицируют статью, он получит восемь лет и выйдет через четыре года.
Для пожизненного заключения Бишимбаеву не было оснований – экспертНо присяжные оказались очень разумными людьми, я им аплодирую стоя. Им, судье Кульбаевой, адвокатам потерпевшей стороны и отдельно – Верховному суду, за то, что в открытой трансляции показали всему миру, как теперь будет работать закон в отношении таких людей. Трансляция повысила уровень правового самосознания людей, они очнулись и задумались о своих правах, это очень важно. Общество меняется на глазах.
– Прокурор сказала, что для освобождения Бишимбаева по УДО понадобится согласие родных Салтанат, так ли это?
– Условно-досрочное возможно через две трети срока наказания, то есть через 16 лет. Обязательного условия прощения потерпевших нет, но если они будут направлять в суд ходатайства, что возражают и до сих пор не простили преступника, что он не раскаялся и так далее, я думаю, что ему откажут. По крайней мере, практика рассмотрения подобных случаев показывает, что если потерпевшие против, осужденных не освобождают.
Для освобождения Бишимбаеву обходимо будет соблюсти все протоколы, то есть у него должна быть идеальная характеристика – никаких взысканий, только поощрения. Характеристику должны будут дать начальник и психологи учреждения, в котором Бишимбаев будет отбывать наказание. Они должны будут подтвердить, что человек раскаялся, встал на путь исправления, теперь не опасен на путь исправления. Психологи, когда будут готовить заключение, распишут, как он показывает, что стал законопослушным, добропорядочным человеком: что он сожалеет, исправился, много работает, читает, активно участвует в общественной жизни, в конкурсах, поет, танцует и так далее.
Он может выйти, даже если сторона потерпевших его не простит. Но если они будут следить за рассмотрением прошений об условно-досрочном освобождении, привлекать внимание, требовать, чтобы его не освобождали, рассказывать, что до сих пор переживают утрату – а она действительно невосполнима, я думаю, он будет отбывать от звонка до звонка. Право делать все это у потерпевшей стороны есть.