Мусорный ветер, дым из трубы…
По словам жителей улиц Речной, Бадина и Защитной, о том, что рядом с ними сжигают опасные медицинские отходы, они узнали в период карантина – когда из возвышающейся через железнодорожный переезд трубы черный дым стал валить ежедневно и в больших количествах.
– Я здесь живу недавно, переехала к дочери, – пояснила жительница улицы Бадина Людмила РЕВТОВА. – Метрах в 500 от нас, за железнодорожным переездом, находятся какие-то предприятия. Там труба высокая, из нее черный дым постоянно идет. Я сначала не придала этому значения. Но потом стала замечать, что вечерами над нашим районом стоит черный смог с едким химическим запахом. Стала спрашивать у дочери, она говорит: за переездом вроде сжигают отходы какие-то. Только раньше жгли несколько раз в неделю, а в период карантина стали жечь ежедневно. У нас крайний дом, и мы от этого химического дыма задыхаемся, кашляем. Все страдают, но все молчат.
К счастью, нашлись в этом районе энтузиасты, которые молчать не пожелали. Сначала выяснили, что труба и территория, на которой она находится, принадлежат ТОО “ECOGREEN”, специализирующемся на утилизации медицинских отходов. Затем попытались установить диалог с его учредителями. Увы, общего языка с предпринимателями соседям найти не удалось.
– На все наши доводы они размахивали документами и заявляли, что у них всё по закону, что в Жезказгане, Сатпаеве, Балхаше точно таким же образом жгут отходы и никто из жителей этих городов не возмущается, а мы поднимаем бучу на ровном месте, – рассказал один из членов инициативной группы, житель улицы Речной Гизат БОРАНКУЛОВ. – Мы им объясняли, что не стали бы возмущаться, если бы не выбросы из их трубы. Что всё, чего мы хотим, – чтобы они перенесли свой “крематорий” для отходов подальше от наших домов или установили фильтры. Но они нас не слышали.
И тогда активисты района написали жалобу на имя прокурора района им. Казыбек би.
– Мы бы не стали писать жалобы, но жить и дышать стало просто невозможно, – подчеркнул Гизат Боранкулов. – На Речной я живу с 2001 года, но такого густого дыма здесь раньше не было. Может быть, у них фильтры стояли, не знаю. Я вообще и раньше слышал, что там сжигают медицинские отходы, но не придавал этому значения, пока не началась ежедневная “травля”. Сейчас еще ничего, потому что летом у них был пожар, и самая большая труба перестала коптить, а во время карантина от черного дыма першило в горле, и на улицу выйти было невозможно.
Рядом с крематорием находится автобаза, и ее работники утверждают, что от выбрасываемого дыма вздувается краска на машинах.
То есть выхлопы явно токсичны. Я почитал в Интернете и ужаснулся, когда узнал, какие заболевания вызывают подобные выбросы. Поэтому мы хотим, чтобы эту печь перенесли подальше от жилого массива.
Фильтруй, а то проиграешь
Департамент экологии по Карагандинской области, куда из надзорного органа переадресовали жалобу жителей частного сектора, отнеслись к ней со всей серьезностью и назначили внеплановую проверку ТОО “ECOGREEN” на предмет соблюдения им природоохранного законодательства.
– По результатам проверки департаментом экологии было направлено исковое заявление в суд на запрет деятельности предприятия по утилизации медицинских отходов, которая происходит без пылегазоочистной установки, то есть без фильтров, – пояснил “КАРАВАНУ” государственный экологический инспектор по Карагандинской области Аян ОСПАНОВ. – Параллельно мы направили ходатайство в Управление природных ресурсов и регулирования природопользования по Карагандинской области на аннулирование разрешения государственной комиссии и экспертизы, которая выдана этим же органом. Также на ТОО “ECOGREEN” наложены 2 штрафа, которые в настоящий момент уплачены. Мы выдали предписание на устранение нарушений. В настоящий момент суд должен назначить заседание, и в суде мы будем отстаивать свою позицию, чтобы запретить эксплуатацию вплоть до полного устранения всех нарушений.
По словам экологического инспектора, требовать “переноса” предприятия, утилизирующего опасные медицинские отходы, подальше от жилого массива его жители не вправе.
– Требование СЭС о соблюдении санитарно-защитной зоны для данных предприятий по классу опасности составляет не менее 300 метров от источника, – растолковал Аян Умирзакович. – В данном случае от источника до ближайшего жилого дома более 300 метров, поэтому СЭС не может вмешаться. А категоричных требований, чтобы печь-инсинератор находилась, допустим, за чертой города, в законодательстве нет. Есть санитарно-защитные зоны, которые определяются санитарно-эпидемиологическими требованиями для каждого объекта по классу опасности и в зависимости от выполняемого вида хозяйственной деятельности.
Не так страшен черный дым?
Директор ТОО “ECOGREEN” Ирина ГОВОР, по ее словам, вообще не понимает, почему в частном секторе, где жители пользуются печным отоплением, люди вдруг обеспокоились черным дымом.
– Во-первых, в радиусе 800 метров от цеха утилизации нет жилых домов, – перечисляет она. – Во-вторых, странное отношение у людей. Черный дым – это плохо! Да черный дым – это сажа! Страшно, когда дым – белый, и с ним вылетают диоксидные фураны. А это углеводород, который упал и не навредил ничему. У нас стоит особая печь, в которой есть камера сгорания и камера дожигания, где при температуре 1 700 градусов сгорает всё. Даже продукты сгорания – зола и шлак – утилизируются как обычные твердые бытовые отходы. Они не вреднее, чем зола из бытовых печей.
По словам руководителя предприятия, фильтры при такой конструкции печей – вещь необязательная.
– Разрешение на эмиссию в окружающую среду выдавалось нам в 2018 году, и в государственной экологической экспертизе у нас прописано, что фильтры не предусмотрены. Сама конструкция печи за счет камеры для дожигания не предусматривает фильтров. Да, возможно, в настоящий момент иногда залповые выбросы имеют место быть. Но это потому, что у нас был пожар в конце июня этого года, в результате чего сильно пострадала печь. Но мы не можем сейчас отказаться от сжигания, ведь у нас был карантин. Если бы мы оставили всё в таком виде, в каком оно к нам поступает, вся Караганда до сих пор лежала бы по госпиталям, – говорит она.
Ирина Владимировна высказала даже предположение о том, что жалобы от жителей появились вовсе не потому, что их беспокоят выбросы от сжигания медицинских отходов.
– У меня много вопросов по поводу самой жалобы, – подчеркивает бизнесвумен. – Больше всего там возмущается человек, который проживает не на улице Речной, а на улице Ленина.
Появилась жалоба через 2 недели после пожара. Всё это наталкивает на мысль, что это такая дилетантская попытка рейдерского захвата.
Тем не менее руководитель ТОО “ECOGREEN” сообщила, что требования департамента экологии будут выполнены в ближайшее время.
– Еще до начала проведения проверки мы начали реконструкцию, – поделилась планами Ирина Говор. – У нас идет ремонт. На подходе совершенно новая, экспериментальная установка, которая соответствует всем новым требованиям экологического законодательства РК в отношении утилизации опасных медицинских отходов. Но это не потому, что нас проверили, и мы помчались исправлять ситуацию. Все новшества планировались еще в июле. Вопрос сейчас состоит в том, чтобы привести здание в божеский вид и поставить новую установку.
Строго по ВОЗ
Кто прав в данном случае, судить, конечно, не нам. Однако, порывшись в Интернете и поверхностно изучив вопрос о том, что же такое “опасные медицинские отходы”, автор этих строк поймала себя на мысли о том, что тоже не хотела бы жить под той самой трубой раздора.
Итак, согласно информации Всемирной организации здравоохранения, к опасным для человека группам медотходов относятся: отходы, состоящие из тканей человека или животных, их крови или других жидкостей тела; отходы, состоящие из экскрементов; предметы медицинского ухода; использованные фармацевтические препараты и бинты.
Они представляют опасность в силу своей инфекционности, токсичности или радиоактивности. Их нельзя захоронить, поскольку содержащиеся на них опасные микроорганизмы могут быть вымыты грунтовыми водами, попасть в почву, а затем, вместе с выделяемыми при разложении газами, – на поверхность и в атмосферу.
Посему медицинские отходы подразделяются на классы и утилизируются в зависимости от них.
А – это неопасные медицинские отходы. Это пищевые отходы из отделений больниц, за исключением инфекционных, неинфицированная бумага и различный строительный мусор. Их собирают в пакеты любого цвета.
Б – эпидемиологически опасные медицинские отходы. Это материалы и инструменты, загрязненные, например, кровью; выделения пациентов; патологоанатомические отходы; отходы из инфекционных отделений и микробиологических лабораторий. Их собирают в пакеты желтого цвета со специальной маркировкой.
В – чрезвычайно опасные (эпидемиологически) медотходы. Это материалы, которые имели контакт с больными особо опасными инфекциями; отходы фтизиатрических и микологических больниц, микробиологических лабораторий, которые работают с микроорганизмами; медицинские отходы от пациентов с анаэробными инфекциями. Их собирают в пакеты красного цвета со специальной маркировкой.
Г – токсикологически опасные медицинские отходы, по составу близкие к промышленным. Это просроченные лекарственные средства и антисептики; химиопрепараты; предметы и оборудование, содержащие ртуть. Их собирают в черные пакеты сотрудники, прошедшие инструктаж по безопасному обращению с ним. Затем пакеты с удаленным воздухом складывают в черные контейнеры с маркировкой. Градусники бьются каждый день. А куда ртуть девать?
Д – радиоактивные медицинские отходы. Это приборы с истекшим сроком эксплуатации, а также расходные материалы для них из отделений УЗИ, рентген-кабинета, МРТ, радионуклидной и термографической диагностики. Например, УЗИ-аппараты, гамма-томографы и камеры, радиографы. Также к ним относят материалы (посуда, бумага, текстиль), контактировавшие с оборудованием. Перед утилизацией приборы демонтируют, а затем их компоненты проверяют на уровень излучения и временно хранят в металлических бочках. Бочки заливают цементом.
Пинками по кошельку
Насколько строго в Казахстане относятся к утилизации опасных медицинских отходов, можно судить по тем фактам, не раз становившимся достоянием общественности, когда использованные шприцы, пробирки с кровью, человеческие органы и даже ампутированные конечности люди находили валяющимися в степи. А потом частников, сотворивших это, находили и штрафовали на… 20 МРП, или 50 с лишним тысяч тенге!
– На самом деле у нас предусмотрены ничтожно малые штрафы для таких нарушителей, – считает директор ОО “Карагандинский областной экологический музей” Дмитрий КАЛМЫКОВ. – Чтобы исправить ситуацию, нужны 10-, 20-кратные увеличения штрафов, чтобы люди, ударенные пинком по кошельку, быстро приходили в себя.
Сейчас же, как согласился эколог, имеющееся законодательство позволяет заниматься чем угодно, если в санитарно-защитной зоне нет жилых объектов, объектов культуры, отдыха, водоснабжения и т. д.
И здесь есть 2 подхода. Старый советский подход: все предприятия – “грязные”, и чем дальше они расположены от города, тем лучше. Тогда встречались санитарные зоны и в 1 000 метров, и в 2 000 метров. В Европе, Америке пошли по другому пути. Предприятие должны быть настолько чистым, чтобы его можно было ставить где угодно. У меня есть примеры с фотографиями, как в столице Австрии мусоросжигателтьный завод находится в центре города, а бензоколонка – на первом этаже пятиэтажного дома. Это другой подход. Нужно соблюдать требования, и тогда все равно, где находится объект. С другой стороны, если жители видят черный дым из трубы, и он действует им на нервы, они должны добиваться, чтобы предприятие этот дым убрало.
КАРАГАНДА