ТРЕХЛЕТНИЙ БИЗНЕС-ПЛАН
– В этом сезоне в нашем клубе поменялось руководство, – говорит Борис Гребенников, игравший за “Дорожник” с 1980 по 1989 год. – Его возглавили два серьезных бизнесмена. Теперь все в команде поставлено на профессиональную основу. Мы составили бизнес-план на три года, который подразумевает попадание в первую пятерку чемпионата и выход в еврокубки. Правда, в этом сезоне мы выступаем неудачно, занимая только 11-е место среди 14 команд (из семи матчей “Ренн” выиграл лишь два. – Прим. автора). В прошлом же году мы вышли в восьмерку, но в первом круге плей-офф попали на чемпиона Франции команду “Тур” и проиграли. “Ренн” можно позиционировать как клуб второй четверки. У команд первой четверки бюджет в два раза больше нашего.
“МАЛЬЧИК, ТЫ ОПОЗДАЛ!”
– Вы начинали заниматься волейболом в Темиртау, откуда вышло еще несколько известных игроков – Ирина Ризен, Людмила Носенко, Галина Кононова. В чем секрет такой плодовитости местной волейбольной школы?
– В первую очередь – в тренере Валерии Елисееве, настоящем фанате своего дела. Он тренировал и девочек, и мальчиков. Кстати, у него были хорошие ребята, игравшие на первенстве области, привлекавшиеся в состав сборной КазССР, но, когда они стали отнимать у него много времени, Елисеев сделал акцент на девчонок. Моя нынешняя жена Татьяна занималась у него, потом ему помогала как тренер. Я же, когда в десятом классе пришел к Елисееву, услышал от него: “Мальчик, тебе уже поздно начинать играть в волейбол”.
Честно говоря, я не был любителем волейбола, считая его спортом для девочек. До 16 лет играл в хоккей. В старших классах я сильно подрос, и ребята позвали меня защитить честь школы на волейбольных соревнованиях. С того момента начал прикипать к волейболу. О том, что не пошел по хоккейному пути, никогда не жалел. Мой рост – 198 см – для хоккея был слишком большим, и мне банально не нашли коньков 46-го размера. Это сейчас купить можно все, а в советское время были большие проблемы с экипировкой.
– Кто вас взял в волейбол после отказа Елисеева?
– Владимир Барышников. Я в то время уже поступил в местный институт. По расписанию первыми двумя парами в понедельник стояла физкультура, но если ты посещал спортивную секцию, то от этих уроков освобождали. Команда в институте подобралась сильная, тренер оказался отличным педагогом, и через два с половиной года мне предложили контракт в “Дорожнике”. Правда, родители настояли, чтобы я сначала окончил институт и получил диплом, только потом мог ехать в Алма-Ату. По образованию я инженер-металлург. Кстати, полученные навыки в жизни мне пригодились. Когда я только завершил игровую карьеру, то устроился в бюро, где занимался проектированием дорог, виадуков, метро. С металлургией это, конечно, никак не связано, но инженерные знания те же.
– Если сейчас к вам придет парень ростом под два метра, но со слабыми волейбольными навыками, как вы поступите?
– У меня был в том году похожий случай. Я взял 18-летнего парня из Израиля ростом 2,08 метра. Мне показалось, что я смогу что-то из него слепить. Но моторика у него была не та, и у нас ничего не получилось. Вы не забывайте, что в советское время пацаны много занимались разными видами спорта, поэтому нельзя говорить, что к семнадцати годам я впервые увидел мяч и не знал, что с ним делать.
КАЗАХСТАНСКИЙ ВОЛЕЙБОЛ ПОТЕРЯЛ В ПРЕЕМСТВЕННОСТИ
– Чем отличалось ваше поколение игроков от нынешнего?
– Когда я пришел в команду, мне очень помогли “старики” – Вадим Кулаков, Игорь Пильников и другие. С ними мы проводили много времени, разговаривая не только о волейболе, но и о культуре поведения. Тогда, к примеру, нельзя было заходить в гостиницу или спускаться в ресторан в спортивном костюме. Сейчас же это в порядке вещей. Нормы поведения, этикет передаются через поколения игроков. В чем потерял казахстанский волейбол, так это в преемственности. Когда уходило последнее поколение “Дорожника” – Козик, Байтуреев, Цахариас, еще не было ребят, способных их заменить.
– Самый удачный сезон “Дорожника”…
– Первый год под руководством Евгения Сивкова. Мы тогда стали пятыми и в течение трех лет боролись за попадание в шестерку. Тогда, наверное, и было мое самое яркое время в “Дорожнике”. Команда была готова, возраст ребят близок к идеальному. Все нас боялись, но, чтобы подняться выше, не хватало резерва, была очень короткая скамейка. Играть по туровой системе, когда в течение шести дней проводишь пять матчей, с восемью игроками было невероятно сложно.
ФРАНЦУЗСКИЙ ПИОНЕР
– В 1989 году вы стали первооткрывателем Франции для советского волейбола. Как состоялся ваш отъезд за границу?
– Уехать тогда было практически невозможно. Отпускали за границу только игроков старше тридцати лет, которые не привлекались в сборную СССР. В Федерацию волейбола СССР пришел запрос от нескольких европейских клубов на советских игроков, и меня начали оформлять. Поначалу считали это шуткой, и когда летом пришло подтверждение из Франции, то начались задержки с документами. Билеты же на самолет уже были куплены. Тогда мне скромно предложили остаться еще на один год, но я сказал, что либо уеду, либо закончу карьеру. Устал играть с одними и теми же людьми против одних и тех же команд – хотелось новых ощущений.
– Не боязно было ехать в новую страну с женой и 6-летним сыном Станиславом?
– Об этом не думал – ехал играть в волейбол. Боялся только языкового барьера: все-таки в школе учил немецкий язык, да и то “со словарем”, как у нас было принято. Условия нам предоставили идеальные, контракт был хороший – на 90 тысяч долларов. Очень большие деньги по тем временам. Из них треть я отправлял в СССР – федерации волейбола и “Дорожнику”.
– В какой команде выступали?
– Первоначально я должен был ехать в “Рэсинг”, но клуб за месяц до моего появления обанкротился. Тогда французская федерация подыскала мне другую команду, согласившуюся выплатить за меня необходимую сумму. Правда, играла она во втором дивизионе. Но я все равно туда поехал. Конечно, уровень волейбола в СССР и во Франции был несопоставим. Думаю, что если бы я уехал в Европу в 25 лет, то был бы там героем.
– Вы долго еще играли во Франции?
– До сорока лет, до тридцати восьми – в высшем дивизионе. Потом, работая по институтской специальности, параллельно тренировал резерв команды высшего дивизиона, а восемь лет назад мне предложили возглавить “Ренн”.
“О НАШЕМ ПОКОЛЕНИИ ДАЖЕ НЕ ВСПОМНИЛИ”
– Судя по тому, что еще совсем недавно в вашей команде играл Марат Имангалиев, связь с нашим волейболом вы не теряете…
– Я слежу за выступлениями и женской, и мужской сборных. Был на Кубке Президента, лично знаком с Геннадием Паршиным. Считаю, что назначение его главным тренером сборной Казахстана – очень удачный выбор. Главная беда казахстанского волейбола – в отсутствии сильного чемпионата. Марата же я считаю одним из лучших игроков в Казахстане на сегодняшний день. В первую очередь он боец, чем и привлек мое внимание.
– Если бы вам поступило предложение из Казахстана, то рассмотрели бы его?
– Смотря каким оно будет. Естественно, не возьму клубную команду, потому что в Казахстане слабый чемпионат. Я не претендую на первую сборную, но поработать с молодежкой, поделиться опытом с казахстанскими тренерами вполне возможно. В прошлом году я не стал принимать предложение из России, поскольку мой младший сын оканчивал школу. Теперь же я открыт для клубов из других стран, мне интересно попробовать себя не только во французском волейболе.
– Два года назад в Казахстане отмечалось 80-летие отечественного волейбола, но вас не было в списке приглашенных…
– И меня это сильно задело. Все-таки я девять лет был капитаном “Дорожника”, а о нашем поколении даже не вспомнили, будто его и не было. Хотя я понимаю федерацию – мы ничего не выигрывали, но наплевательски к нам относиться не стоило.
НАСЛЕДНИК ПО ПРЯМОЙ
– Ваш второй сын, Женя, был кандидатом на поездку в составе сборной Франции на чемпионат мира-2010, однако его в Италию не взяли…
– И сейчас жалеют об этом. Думаю, что на следующий год Женя из кандидата превратится в стабильного игрока сборной. Перед чемпионатом мира помимо сына на место либеро в сборной претендовали еще два человека. Причем один из них, Убер Энно, – лучший либеро мира. Его включили в состав больше из уважения за прежние заслуги (Энно – 34 года. – Прим. автора), это был его последний чемпионат мира. Конечно, он постарел, движения уже не те, но харизма осталась.
– Кстати, как Жене играется на позиции либеро с ростом 188 см?
– Конечно, он хотел бы играть в атаке, но у него хорошо получается прием. Женя, между прочим, как и я, начинал играть в хоккей, входил в сборную Франции среди кадетов. Но так как уровень французского хоккея очень низок, Женя ушел в волейбол.